Когда звезды чернеют. Пола Маклейн

наказываешь?

      – Я не наказываю, просто… Тебе придется самой разобраться с некоторыми вещами.

      – И как я должна это сделать?

      – Я не могу тебе помочь. – Брендан говорит, как человек, потерпевший крах, дошедший до грани. Я могу представить себе, как он сидит на краю нашей кровати в утреннем свете, сгорбившись над телефоном, запустив свободную руку в густые темные волосы. – Я пытался, и я устал, понимаешь?

      – Позволь мне вернуться домой. Мы сможем все исправить.

      – Как? – выдыхает он. – Анна, некоторые вещи невозможно исправить. Давай просто немного побудем порознь. Это необязательно навсегда.

      Что-то в его голосе, правда, заставляет меня задуматься. Как будто он перерезал пуповину, но боится это признать. Потому что не знает, что я тогда сделаю.

      – О каком времени мы говорим? Неделя, месяц? Год?

      – Не знаю. – Брендан хрипло вздыхает. – Мне нужно о многом подумать.

      Моя рука на кровати кажется восковой и жесткой, будто принадлежит манекену из одежного магазина. Я выбираю точку на стене и смотрю на нее.

      – Ты помнишь, когда мы только поженились? То наше путешествие?

      Он молчит минуту, потом произносит:

      – Я помню.

      – Мы спали в пустыне под огромным кактусом, в котором жила куча птиц. Ты сказал, это кондоминиум.

      Еще одна пауза.

      – Ага. – Брендан не понимает, к чему я веду, опасается, что я совсем потерялась.

      Я и сама не очень понимаю.

      – Это был один из наших лучших дней. Я была по-настоящему счастлива.

      – Да. – Я слышу, он дышит чаще. – Но дело в том, Анна, что я очень давно не видел той женщины. Тебя не было здесь. Для нас. И ты это знаешь.

      – Я могу справиться. Позволь мне попытаться.

      Молчание вытекает из телефона, заливает меня, пока я лежу на кровати и жду ответа.

      – Я не доверяю тебе. Просто не могу. – Четкость этих слов опустошает. Это вердикт. Раньше он жутко злился, но сейчас все намного хуже. Он принял решение, с которым я не могу спорить, поскольку дала ему все основания чувствовать себя именно так. – Позаботься о себе, ладно?

      Мне кажется, я шатаюсь над мрачным обрывом. В другие дни нашего брака он бросил бы мне веревку.

      – Брендан, пожалуйста… Я не могу потерять все.

      – Прости, – говорит он и отключается, не дав мне сказать ни слова.

* * *

      На поминальную службу пришли почти две сотни людей, многие из них в форме. Коллеги, друзья и благонамеренные незнакомцы, которые прочитали статью в «Кроникл» и подумали: «Благодать Божия со мной».

      Я застегнула платье, которое не чувствовала, наглотавшись «Ативана» до состояния, в котором не почувствовала бы и ножа. Я читала по губам сквозь огромные темные очки, пока Брендан раз за разом говорил «спасибо». Дома я забилась в угол кухни, отвернулась от агрессивно расставленных цветов и карточек с соболезнованиями, ушла от сострадающих лиц вокруг стола, покрытого горшочками с жарким и тарелками с сыром. Там меня и нашел мой старший офицер, Фрэнк Лири. В руках