Очерки из будущего. Эдвард Беллами

Лондона. Я был знаком с мистером Вентвортом около двенадцати месяцев или даже чуть больше. Он был лейтенантом в кавалерийском корпусе, он продал все и спускал деньги в барах, но по тем или иным причинам его не приняли в общество, хотя все кутили на его банкетах. В то время, о котором я рассказываю, ему было около тридцати шести лет. Жил он, как я понял, в основном на пособие от богатой тетки, так как свое состояние он проел много лет назад, и, со всей буйной энергией восемнадцатилетнего юноши, делил свое время между удовольствиями клуба в Вест-Энде, где он часто развлекал меня, и бурлением Сити. Несмотря на разницу в возрасте между нами (мне было всего двадцать три года), мы были большими друзьями, ибо не было человека, чье общество мне нравилось бы больше, чем общество Джеймса Вентворта, который знал все и всех, и чей мозг всегда кипел весельем, анекдотами и коммерческими предприятиями. За всю свою жизнь я не знал такого заядлого выдумщика финансовых проектов, как мистер Джеймс Вентворт, из клуба "Омнибус" на Пэлл-Мэлл, и "Пик-ми-ап Чэмберс" на Пикадилли.

      – Ну, старина, – сказал мистер Вентворт, когда мы пожали друг другу руки, – как дела?

      – Как дела? – ответил я, – Плохо, как только может быть в жизни. Дело в том, что я разорен.

      – Разорены! – воскликнул Вентворт. – Давайте перейдем здесь, я хочу попасть на Ломбард-стрит.

      – Нет, – сказал я, – я должен вернуться на Трогмортон-стрит.

      – Ерунда! – сказал Вентворт. – Пойдемте, пока есть возможность. Я хочу вам кое-что сказать. Быстрее! За этим автобусом. Вот так.

      И не успел я толком сообразить, что делаю, как снова оказался на Корнхилле.

      – А теперь, – сказал Вентворт, – зайдем сюда, к Бёрчу, и расскажете мне обо всем.

      Поэтому мы отправились к Берчу, и за очередной порцией бренди с содовой и тарелкой супа, который он заставил меня съесть, я рассказал историю своих потерь, испытывая при этом странное чувство облегчения от того, что выкладываю свои неприятности человеку, который был намного старше меня и с которым я мог говорить откровенно.

      Вентворт внимательно выслушал мой рассказ. Когда я закончил, он, казалось, глубоко задумался на минуту или две, а затем сказал, обращаясь скорее к себе, чем ко мне: