Оплот добродетели. Карина Демина

нашлись идиоты, что сцепились, споря, каких именно духов… потом-то и велено было респираторы использовать.

      Надо было бы…

      Или нет? Хороша романтика. В респираторе.

      – Там на самом деле глупо донельзя вышло, хотя глупость в итоге большой кровью обернулась.

      Она чуть отстала, остановилась, сложив руки на высоком бортике и глядя вниз, на черную воду и белые цветы.

      – Группа активистов выступала против расширения горной добычи. Сперва проводили онлайн-митинги, сборы подписей. Устраивали флешмобы в поддержку. Потом кому-то показалось, что этого недостаточно.

      Лицо Шарлотты скривилось, будто она вот-вот заплачет.

      – И ребята решили устроить небольшую диверсию. На их беду, они оказались в достаточной мере образованными и талантливыми, чтобы получилось… как получилось.

      Та история осталась в памяти огненным кольцом, в котором медленно истаивали остатки защитного купола.

      – Кто-то разработал схему взрывного устройства. Кто-то добыл пакеты со стаб-взрывчаткой.

      Шарлотта кивнула.

      – Кто-то сумел пробить систему и подключиться к ней. Они вошли. Оставили заряды. И ушли. А потом отдали приказ…

      Они плакали.

      Каялись.

      Кричали, что это во благо всего человечества, что именно жертвы и привлекают внимание к проблемам…

      – Там ведь просто астероидный пояс, – тихо произнесла Шарлотта и оглянулась, будто пытаясь найти поддержку. – Ни тени жизни. Разведка была полной. И добыча велась давно. Завод тоже поставили задолго до… и купол при нем. Многие ведь с семьями переселялись. Потом, после реконструкции и расширения.

      – Они не хотели никого убивать. Не подумали просто, что заряды сдетонируют одновременно. И что совокупной силы хватит, чтобы повредить блоки ядерного синтеза. Что на складах сжиженный газ, в том числе и кислород. Что купол жилого сектора не рассчитан на подобные нагрузки… да ни о чем они не думали.

      Кахрай стиснул кулаки. Сколько лет прошло, а надо же, память еще жива. И боль. И непонимание, и не только у него, но и у остальных, кто решил спуститься. Приказа не было. Добровольно.

      На свой страх.

      На совокупный риск.

      И ведь жребий бросать пришлось, выбирая, кто останется, потому что оставаться никто не хотел. Понимали…

      – Двести семьдесят шесть человек, – очень тихо произнесла Лотта, отворачиваясь. – Двести семьдесят шесть… просто потому, что не подумали?

      – Да.

      Надо же. А ведь число точное. И откуда знает? В новостях говорили о десятках пострадавших, но точную цифру никто не называл.

      – Повезло, что жилой сектор перестроили незадолго до аварии. Хотя и не полностью.

      Шарлотта вздохнула так, будто это она была виновата.

      – Часть переборок уцелели и даже сохранили герметичность. Собственно, там и спаслись…

      Раненых почти и не было, разве что по мелочи. А в остальном…

      – Мы трижды спускались. В последний раз вывозили вдвое больше, чем положено, но… фон стал слишком уж жестким, защита и та не спасла бы. Да…

      – Значит,