Форма воды. Наталья «TalisToria» Белоненко

отчаянно хотел популярности и успеха в юности, и быстро понял, чего ждут от него – от его ловкачества и залихвацкой внешности. Но когда он в последний раз поистине наслаждался вниманием всех вокруг? В начале своих 25и? А когда в последний раз общался с удовольствием и без напряга? Не наигрывая образов и не выверяя стратегий?

      Неужели ещё в детстве?

      И вот в этот вечер он поистине забыл себя самого отсроенного, докопавшись до сути, которую растерял где-то по пути своего успеха. А то и ещё до, разменяв на ликвидные «примочки».

      В этот вечер он вспомнил провинциального мальчишку, который ещё пока хотел многого, а не уже мог позволить себе всё. Всё без разбору.

      В этот вечер за него не говорили ни репутация, ни имя. Пришлось говорить за себя самому, и это оказало занимательным квестом!

      Они вернулись на «Вы», с которого он вдруг соскочил. По неосторожности. Она не испугалась, а он – да.

      Да, что-то перескочило внутри него, поменяло настройку. Он больше не боялся опоздать – он боялся поспешить. Налететь на прежние колдобины своего утрамбованного годами и избыточными событиями менталитета. Своего альтер-эго, которое беснуется и раздражает даже его самого. Своего вечного спутника, потерянного где-то в прошлом и преследующего призраком.

      Добравшись до дома, он написал аккуратное «спасибо» с виртуальным цветочком, а в следующий раз пообещал себе преподнести реальные. Очень уж много хорошего пробуждала в нем эта почти незнакомка. Самого светлого. Будто раскрывала ему самом двери в неведомого себя.

      * * *

      Ему снилась Марьяна. Марья.

      Ему было лет 8, ей – 7. Первоклашка. Новенькая.

      Они учились в одной школе и жили в соседних дворах. Ее отец был военным. Они приехали, пожили с год, и уехали.

      Тот год был самым ярким в его детской жизни.

      Марьяшу он помнил русой лесной нимфой в белом до колен платье с вышивкой, за которой он готов был идти куда глаза глядят. Они мало общались сначала, потом больше. Пару раз даже целовались. Ему казалось, что она отвечает ему взаимностью, пока она ни исчезла.

      Но зачем грустить по прошлому, когда есть настоящее?

      Это было почти 50 лет назад. Не все ли осталось там? Позади.

      * * *

      За эти пару недель встречи – полуслучайные, незатейливые – вошли в жизнь обоих как добрая аристократичная традиция. Ей импонировал этот закаленный опытом, как поблекшее налетом времени винтажное серебро, ненавязчивый галантный учтивый…

      ну как «кавалер»? Друг, приятель, компаньон. Они с почтением относились к разнице в возрасте и не переступали грань даже в мыслях. Просто оба они отличались неторопливым жизнелюбием и полудетской любознательностью в непопулярных жанрах.

      Ей нравился неудержимый полет его мыслей, кругозор, ментальность, в которой плескалось столько подлинной, но уже покоренной и «объезженной» свободы, отзвук былого бунтарства, столь уравновешенный теперь. Ей нравилось даже как ему удавалось оставаться загадочным при такой разговорчивости!

      Ей