Братья Александр и Николай Первые. Олег Алифанов

общей победы, при этом, желательно использовать будущего лишнего в качестве расходного материала. Совершенно то же самое происходило и в 1-й и во 2-й мировых войнах (это тоже единая война с перемирием).3 Наполеон же понимал это прекрасно, потому хладнокровно и точно действовал против «всего мира».

      Не верно и утверждение, что вся Европа воевала против Франции. Если бы воевали все и сразу, то победили бы все и сразу. А что делать дальше? Как делить? Как не оказаться тем, кого будут делить после? Поэтому все воевали со всеми: политически удобно было иметь Францию в качестве эталонного спарринга, матчами с которым остальные меряются силой и влиянием. Участие в коалициях позволило России дотянуться до отдалённой Франции через множество границ. А сама война (не так важно, победил или нет) против мирового лидера уже повышает статус. (Павел так делал, отправляя Суворова в Италию и контингент в Голландию, рассчитывая на признание Англии – не признали; тогда направил контингент против Англии – вообще убили). Потому Александр такое большое значение придавал личным встречам с Наполеоном и старался не пропускать приглашений. Ведь с Наполеоном больше никто не мог встречаться на равных. Его спокойная встреча в Эрфурте, которой опасался даже ближний круг Александра (арестует!) говорит не о храбрости, а о ясном понимании сути дела. Тут отчётливо видна разность в осведомлённости между монархами и их даже ближайшими сподвижниками.

      Почему русские вообще оказались в этих дурацких коалициях? Советские (они же – постсоветские) представляли дело ёмко: «немецкие цари, дураки и негодяи, посылали солдат проливать народную кровь в чужих землях за чужие интересы». На самом деле участие в коалициях (поначалу на вторых-третьих ролях) позволило России законно влезть в кучу-малу, где загонщики делили раненого зверя (Францию). Поначалу с перочинным ножиком отрезать ушко, – под конец Россия залезла на стол с ногами и, орудуя большим тесаком, сплёвывая Молдавию и Валахию, отпугивала прочих интересантов.

      Попытка рисовать Россию агнцем во главе с императором-миролюбцем, стремящимся к системе коллективной безопасности, ничего кроме смеха вызвать не может. Это в век безудержной экспансии и жестокой драки на выбывание! Александр стремился вывести Россию наверх, спихнуть конкурентов и учредить такой послевоенный режим, чтобы его позиция не пошатнулась, и при этом безнаказанно дёргать за вымя (совместно с другими) мирового лидера Англию. Пять хищников могут сколько угодно рядиться в овечьи шкуры, но негоже историку поддаваться на пропаганду начала XIX века.

      Александр и всё российское прогрессивное общество ратовали за войну. Россия, плетшаяся в хвосте великих держав, не имела шанса в мирном развитии догнать никого из опережавших её соперников и, в конце концов, была бы выдавлена из клуба с крайне неясным статусом в будущем. В культурном смысле Россия проигрывала не только любой из великих держав, но и многим аутсайдерам.

3

Это выходит за рамки книги, поэтому пусть будет за рамками. Гений Александра становится очевиден, стоит только понять, как он растолкал всех конкурентов и сумел заставить считаться со своей страной мирового лидера Англию, которая вообще в войне не особенно участвовала – получила своё раньше. То есть он выиграл не только войну главную, с Наполеоном, но и самую главную – против добрых самаритян Пруссии, Австрии и, в существенной степени, Англии, которой не удалось добиться второй цели – уравнять претендентов на дальних подступах к себе. При этом заставил воевать Пруссию/Австрию. В 1МВ сердечные союзники Россию из числа победителей просто вышибли пинком, во 2МВ, в общем, тоже, и только ценой гигантских жертв СССР удалось поучаствовать в разделе мира, примерно на равных правах с «сопротивлявшейся» Францией, но безо всякой пользы для послевоенной жизни народа-победителя.