Распутье. Иван Басаргин

друг друга. Сколько полегло! Хорошие были парни.

      – Ты жив, а о других не пекись. Я спас тебя за твою доброту. Помнишь, вы меня спасли от кабана? Не забыл. А плохое забудь, жил по приказу отца, как солдат, как пешка в руках генералов. Дурной, жадный, злой был человек. А все же жаль. Могли его ваши старики отпустить на все четыре стороны…

      – Он бы в другом месте убивал.

      – Может быть, и так, но всё же червь зла точит душу.

      – Где жил?

      – В Спасске, потом подался в Иркутск, там открыл торговлю. Ладно зажили с бабой. Война. Ушёл добровольцем. Попал к Самсонову, были биты. Вывел роту из окружения после нескольких дней боев. Вывел двадцать человек, а была рота. Потом школа прапоров. А ты весь в крестах. Завидно, – закончил Зосим.

      – Больше в крови, чем в крестах, – сползая с Коршуна, проговорил Устин.

      Генерал Хахангдоков, как на мальчишку, орал на подполковника Ширяева:

      – Уехать в тыл, чтобы играть в карты! Бросить полк! Под суд отдам!

      Ширяев уныло молчал. В общем-то, его любили казаки-кавалеристы. Он всегда был в бою, а тут без него растрепали полк.

      – Все бежали, лишь казаки поручика Шибалова не дрогнули. Где Шибалов?

      – Ранен.

      – Кто командовал батальоном?

      – Устин Бережнов.

      – Эко чёрт! Он, право, рожден для войны. К солдатскому Георгию представить, к золотому кресту. Скажи честно, подполковник, если бы дать полк Бережнову, он бы справился с такой поклажей?

      – Мог бы и справиться. Но батальон – это точно. Шибалов будет валяться в госпитале недолго, рана неопасная; пусть пока батальоном командует Бережнов. Всё равно некого назначать на это место.

      – Хорошо, – уже спокойнее заговорил генерал. – Позовите ко мне этого прапорщика, который спас от гибели остатки батальона, завернул австрийцев.

      Тарабанов, печатая шаг, вошел в блиндаж. Козырнул, представился.

      – Эко мал, но удал. Не подумал бы, что в таком теле живёт такая смелая душа. Георгия заслужил. Солдат, настоящий солдат, – чётко, будто рубил, говорил генерал Хахангдоков. – Спасибо!

      – Рад стараться, ваше превосходительство!

      – Вы свободны, господин прапорщик! До свидания! – пожал руку смелому командиру генерал.

      – Да, забыл, Бережнова надо направить в Петроград. Его высочество хотел бы пополнить полк георгиевских кавалеров.

      – Нельзя, ваше превосходительство. Я готов направить туда Шевченка, Ромашку, Туранова. Один вахмистр, два рядовых. Но Бережнова не могу.

      – Хорошо, подбери кого хочешь, но двух-трех из нашей дивизии надо отправить. Прощай! Но смотри у меня, – погрозил генерал, – ещё срыв – и под суд. Мало осталось старых командиров. Лысеем, можно сказать. Прощай!

      13

      Побратимы, будто и не было войны, пришли на плантацию. Журавушка не копал раньше дорогих корней, но, когда увидел женьшень, сказал:

      – А ведь такую траву я видел много раз. Даже видел такие же посадки по Полынихе.

      Всё похоже, сомнений нет. Те же пятипалые листья, наверху