Между прошлым и будущим. Рассказы. Анатолий Гусев

восстанавливал данные. Наконец, довольный, отвалился на кресло и позвал Сёму:

      – Принимай работу, приятель.

      Сёма был в восторге. Люба позвала всех на кухню пить чай с тортом.

      За столом разговорились, развеселились и в самый веселья услышали, как во входной двери проворачивается ключ. Люба побледнела.

      – Это наш папа, наверное.

      В коридоре раздалось недовольное сопение.

      – Жена, у нас что, гости?

      – Да, Валера. Ноутбук у Сёмочки сломался, и Геннадий его починил. Сы́ночка, иди, встречай папу.

      Сёма вылез из-за стола и побежал в коридор.

      – Папа, – закричал он весело, – я вчера случайно уронил компьютер, а дядя Гена его починил.

      – Молодец, дядя Гена. Что за дядя Гена такой?

      Из-за угла показалось недовольное лицо Валеры.

      – А, это ты! К бабе моей подкатываешь? А ты что ж, сучка, как только муж уехал, так сразу подол задрала!

      Люба вышла из кухни, затолкала мужа назад в коридор и зашептала громким шёпотом:

      – Что ты такое говоришь, Валера? Что же ты меня перед человеком-то срамишь?

      – Человеком! – ревел Валера. – Кто он тебе, сучка драная? Это ты меня срамишь – чужого мужика в дом приволокла!

      В коридор вышел Сёма с работающим ноутбуком в руках.

      – Смотри, папа, он работает.

      – Работает!

      Разгневанный папа выхватил из рук сына ноутбук, приподнял над головой и со всей дури швырнул его на пол. Ноутбук жалобно звякнул и разлетелся в куски. Сёма застыл с раскрытым ртом, слёзы брызнули у него из глаз, он упал на колени и ручонками стал сгребать куски ноутбука в одну кучу.

      – Папа, папа, – плакал он.

      – Ты что наделал, Валера? – растерянно пробормотала Люба.

      – Я?! Ты, тварь, довела!

      Валера размахнулся. Удар опрокинул Любу на спину, она проехалась спиной по линолеуму и ударилась головой в противоположенную стенку.

      – Ой, ой, ой, – закрывая лицо руками, запричитала Любовь.

      Гена увидел округлившиеся от ужаса глаза дочери, развернулся всем корпусом на табуретке, встал резко, перескочил через Любу и бросился в коридор. Там он схватил Валеру за грудки, развернул и сильно приложил его спиной к стене. Стена задрожала.

      – Ты, гад, если моего ребёнка заикой сделаешь, я тебя по стенке размажу, здесь зарою под плинтусом! Понял, гад!

      Он зажал в кулак ворот Валериной рубашки и ткнул им чувствительно и резко в челюсть противника, глаза у Гены горели злобой и ненавистью. Хмель у Валеры сразу же улетучился.

      – Ты, ты! – пытался сопротивляться Валера, – ты мою бабу! Ты кто? Ты кто? Ты… её! Да?

      Он назвал Гену нехорошим словом, матерным, слово это, как-то Гене не понравилось, покоробило, и он ударил Валеру левым кулаком в печень, а правым, не выпуская ворот рубашки, ещё раз в челюсть, потом провёз его по стене и кинул через левое колено за себя. Валера ударился о пол спиной и, по инерции, ещё и головой, но тут же вскочил на ноги, оглядел всех ненавидящим взглядом. Гена стоял в решительной позе,