Край. Максим Андреевич Зарецкий

покивал Забивала. – Я здесь уже два месяца, и за всё это время ни разу его не было. Если бы не электричество и работающий водопровод, хрен его знает, чё бы мы делали.

      – А что насчёт того же электричества? Откуда-то же оно здесь появляется? И водопровод тот же.

      – А хрен его знает, наши пытались пару раз разведку проводить и выбраться из города, да только это всё пустое. Город закольцован, да, – мрачно выдал мой собеседник и с каким-то отчаянием приложился к стакану со своей бурдой.

      – В каком смысле закольцован? – я даже подвис, пытаясь понять, что имеет в виду Забивала.

      – А вот в таком, доходишь до его конца, перешагиваешь какую-то, мать его, непонятную и невидимую границу, хренак, и вот ты уже заходишь с другой стороны города. Супер, да? Куда бы ни пошёл, всё равно оказываешься в этой жопе, мать её раз так! – мужик выдохнул, выплёскивая себе в самый настоящий гранёный стакан ещё одну порцию бурды, продолжая рассказ.

      – А ещё все эти обновляющиеся магазины, да. Обносишь его подчистую, приходишь через неделю-другую, а там всё стоит на тех же местах. И машины, которые не работают, хотя заправлены и вроде как исправны. Мистика, мать его. У многих тут вообще крыша едет от такого.

      Посидели, помолчали. Я пытался уместить всю эту кашу в голове, но как-то пока не особо выходило.

      – Слушай, а почему это место «Лабиринтом» назвалось? Ничего похожего даже близко здесь не вижу. Обычный город, – наконец прервал я паузу.

      – А хрен его знает. Мы все здесь в непонятках. Город и город. Может, как выберемся отсюда, станет понятнее… А да, точно! Забыл чего рассказать. Это к вопросу о возвращении, вот какой у тебя дома шёл год, когда ты попал сюда?

      – Э-э-э, тридцать четвёртый, – ответил ему, не понимая, чего он перескочил на другую тему.

      – А у меня восемнадцатый был, паря, – огорошил он вдруг. – Тут у всех по-разному, кто-то вообще из девяностых к нам прилетел и о смартфонах там всяких или интернетах слыхом не слыхивал.

      – Дела-а-а, – я откинулся на стул, поворачивая голову, по местным часам уже было довольно поздно, и, кроме парочки уставших ребят, пришедших с патруля и сидящих за дальним столиком, под тентом никого не наблюдалось.

      Всё сказанное плохо укладывалось у меня в голове, как это разные года? Перемещения во времени, как у фантастов? Если этот чёртов Лабиринт забрал меня из дома, значит, должен суметь вернуть? Не может быть иначе. А Забивала продолжал:

      – Вот тебе и дела, мы тут сидим в самой настоящей жопе, взаперти с этими гамадрилами, уродами «северными» и тварями наподобие «падалей» или «кошмаров».

      – Погоди-погоди, – прервал я мужика. – «Падалей» я знаю, встречался с ними. А гамадрилы? Это те обезьяны высокие, что ли?

      – Ага. Они самые. Уроды. Сильные. Убивают и охотятся на нас, ещё и разумные вдобавок. Ловушки, твари, делают. Слава богу, в наших районах они почти не появляются, хоть на том спасибо. Пойдём, покажу кое-чего.

      Мужик поднялся из-за стола и уверенно направился в сторону одного из домов. И двигался