Проклятие старой усадьбы. Ольга Васильевна Чемерская

пусть уже и без их участия. Но зеркала до сих пор вызывали у Агаты раздражение.

      Одно, висящее прежде в зале над камином, перенесли в комнату Марии на втором этаже. Сестра не согласилась с идеей продажи. А второе осталось на своём месте – в маленькой спальне на первом этаже, где должна была разместиться Агата. Раньше они с сестрой жили в одной комнате, но как раз накануне гибели родителей, для Агаты и её мужа отремонтировали старую бабушкину комнату, в которой им так и не удалось поселиться.

      Комната ещё долго оставалась пустовать, хоть попытки освоить жилплощадь предпринимали по очереди то один, то второй мужчина, временно проживающие в доме. Мужья Марии и Агаты. Даже были попытки сдавать комнату туристам, но что-то не срасталось. Молодая пара, снявшая комнату, съехала уже на третий день, а студент геолог сбежал, так и не заплатив. Комната пустовала, пока в ней не поселилась пятилетняя Эльза.

      Казалось, что всё хорошо. Жизнь сестёр потихоньку налаживалась.

      Но внезапно Мария пропала. Она не оставила никакой зацепки. Агата искала её везде, как ищейка, положив на это полгода. Она почти не появлялась дома, оставив малышек на свекровь, пока та не пригрозила отнять Эльзу. Тогда Агата перестала искать. Но не успокоилась.

      ***

      Знаю. Тётушке было очень тяжело. Тётя Агата стала уединяться, много времени проводить на втором этаже, в маминой комнате. Маленькой я часто слышала, как тётя разговаривала сама с собой, плакала, молилась, а возвращаясь оттуда, била посуду, падая в кресло у камина, выжатая как лимон. Помню, как подсматривала в дверной замок на втором этаже, видела, как тётя говорила, глядя в зеркало, как, уходя, завешивала массивное зеркало плотной тканью и закрывала за собой дверь на ключ. Я скучала по маме. Было страшно и одиноко. Эльза почему-то злилась, когда я, словно хвостик, ходила за тётушкой по пятам. Пока также как мама, не пропала и сама Эльза.

      Не могу представить, как бедная тётушка совсем не лишилась рассудка. Иногда она так и выглядела: лохматой, с потухшим взглядом бродила по дому, нашептывая невесть что. Долгое время она прибывала в состоянии транса, что ли. А потом заболела и слегла. В это время я жила у отца. Он и раньше время от времени забирал меня на выходные. Пока вновь не женился… Отец говорил, что Агата больна и не может оставить меня у себя. Но и сам, спустя совсем немного времени, определил меня в интернат. К тому времени тётечка немножко оправилась и изредка навещала меня по выходным. Потом начала забирать на воскресенье. Она всё ещё не оклемалась полностью, потому что продолжала разговаривать с зеркалом…

      В старших классах я переехала жить к тёте Агате с условием, что не буду даже краем глаза интересоваться запертыми дверями. Это стоило мне огромных усилий. Но десятый и одиннадцатый класс вспоминается самым счастливым временем в жизни! Я была дома с тётушкой и наконец-то свободна. Вместе мы ходили в кино, по вечерам пили чай на веранде с черешневым вареньем, обсуждали Островского, читали вслух монолог Катерины и