Сердце рода. Павел Вяч

что-то хрустнуло, и тюремщик расплылся в довольной улыбке.

      – Шевели ногами, немощь!

      Очередной толчок, и я лечу вперёд – в узкий коридорчик, выложенный из матово-чёрного камня.

      На этот раз я ожидал подставы, поэтому успел выставить перед собой руки.

      Впечатавшись в стену, благо хоть выставленные ладони смягчили удар, я зло покосился на тюремщика, на что он с предвкушением улыбнулся.

      – Сопротивление при этапировании? – осклабился тюремщик, и в его руке как по волшебству появился кнут.

      – Никак нет, – неохотно выдавил я, делая себе зарубку отомстить больному садисту.

      Даже не так. ОТОМСТИТЬ.

      Вжик!

      Левую руку я вскинул перед собой за мгновение до удара.

      Я не видел движения кнута, но мне было достаточно взгляда тюремщика, чтобы понять – этот ударит.

      Так и случилось. Раскалённый хлыст жадно обвился вокруг подставленной ладони, и если бы не невидимая перчатка, точно бы располосовал мне руку до кости.

      – Да за что?! – не выдержал я, отскакивая назад, и прижимая руку к груди.

      Было не столько больно, сколько обидно.

      – Вперёд пошёл! – заорал тюремщик, щёлкая хлыстом рядом с моей ногой.

      Бросив на него оценивающий взгляд, я стиснул зубы и, повернувшись к нему спиной, поспешил вперёд.

      Вжих!

      Удар кнута пришёлся по спине, но я лишь прибавил шагу.

      Хвала Древним, с меня не сняли мой ученический мундир, и он сейчас буквально спас мою спину.

      – Быстрее перебирай своими ногами! – тюремщик не скупился на удары, и я чуть ли не бежал вперёд, прикрывая затылок левой ладонью.

      Этот мужичок однозначно больной на голову! И если при первом взгляде на него, мне показалось, что глубоко внутри скрывается душевная рана, то сейчас мне было плевать.

      Это уже не тюремщик, это мучитель какой-то.

      Сейчас, чуть ли не бегом двигаясь по узкому коридорчику, выложенному из чёрного не то камня, не то кирпича, я пытался вспомнить помещение, куда я попал.

      В тот момент у меня перед глазами плясали чёрные пятна, но я успел заметить, что оказался в круглой комнатке, из которой в разные направления вели четыре коридора.

      И мы сейчас, если я не ошибался, двигались по северному.

      Вжик!

      Очередной удар кнута заставил меня зашипеть от боли, и я мысленно пожелал тюремщику оказаться на моём месте.

      Что-то не везёт мне на круглые комнаты. Что суд, что портальный камень тюрьмы…

      – Шевелись!

      Чем дольше я находился в тюрьме, тем яснее понимал – если здесь все тюремщики такие садисты, то у меня намечаются проблемы.

      Как там сказали Фред и Джош – не реви и не показывай боль? Не думал, что их совет пригодится, как только я выйду из портала.

      – Вперёд пошёл!

      Словарный запас тюремщика оставлял желать лучшего и сейчас он пошёл, походу, на второй или на третий круг.

      Но к моему облегчению, бесконечный коридорчик неожиданно закончился, а я чудом не влетел в здоровенную дубовую дверь.

      Вжик! Вжик!

      Первый