Любовь-неволя. Евгений Петропавловский

из моих соплеменников предки были подлецами, палачами и всё такое. Что же теперь – извести под корень весь русский народ? Разве чеченцы не вернулись на родную землю? И разве дети отвечают за грехи своих отцов?

      – Мне трудно судить, – сказала она, наморщив в раздумье лоб. – Всё это такие сложные вещи. Люди ведь разные: один легко прощает обиды, а другой накажет мстить и детям своим, и внукам. Ты же не станешь отрицать, что вайнахам несладко пришлось…

      – Ладно, тогда давай сравнивать. Чеченцев при Сталине выслали в Казахстан – и что? Разрешили им там спокойно жить, построить свои сёла, организовать колхозы. Я читал, в Казахстане и немецких посёлков было немало – тоже, между прочим, построенных ссыльными… Понятно, что несправедливо сорвали их, выгнали из родных мест. Однако чеченцы остались такими же гражданами Советского союза, как и все остальные. Разве местные русские относились к ним как к людям второго сорта? Вряд ли. А жители средней полосы России наверняка даже не знали о массовой высылке, так что их и подавно не в чем обвинить… Теперь сравни это с нынешним положением в Ичкерии. Многие простые люди здесь имеют русских рабов – я уже не говорю о полевых командирах и их родственниках. Невольничьи рынки есть во всех райцентрах, об этом знает каждый. В общем, рабовладение сегодня для твоего народа – это как бы вполне нормальная вещь, верно?

      – Нет. Для меня это совсем не нормальная вещь.

      – Причём тут ты, Мариам. Ты – исключение. По крайней мере, я видел не так уж много чеченцев, которые относились бы к русским рабам как к людям. Остальные в лучшем случае жалели, как хорошие хозяева жалеют рабочую скотину: она ведь приносит пользу в хозяйстве – значит, надо её беречь по мере возможности… А хотя бы один кто-нибудь отпустил своего раба? Я уже не говорю о том, чтобы укрыть беглого…

      – Напрасно ты так. Хороших людей всё-таки больше, чем плохих. Многие просто боятся.

      – Чего боятся?

      – Рабов отпускать.

      – Ты смеёшься, да?

      – Ничего я не смеюсь. Это богатые люди обычно чёрствые и жадные. А бедный человек не может купить раба. Даже если ему невольника на время дадут в пользование, то он – чужого-то – конечно, побоится отпустить. У нас тут был случай в позапрошлом году. К старому Якубу, что на краю аула живёт, ваххабиты привели двоих оборванных мужчин, велели их в подвал посадить. Сказали, всего на два-три дня. И что Якуб отвечает за русских головой. Разве мог он ослушаться и отпустить рабов? У Якуба ведь на руках старуха-жена, две невестки и пятеро внуков; один сын где-то у вас в тюрьме сидит, а другой в самом начале войны погиб… Что бы сделали с его семьёй, если б он подарил волю пленникам, как думаешь?

      – Ничего хорошего, – пожал плечами ты.

      – Потому-то Якуб и не искушал судьбу, присматривал за русскими, – кивнув, промолвила Мариам. – Очень боялся старик, что убегут они, поэтому даже нужду справить из подвала не выпускал, держал всё время под замком. Но кормил хорошо – такой же едой, которую ели и в его семье… А ваххабиты, как назло, явились только через неделю. Забрали пленных с собою в горы. Якуб теперь чувствует себя