От первого лица. Валерий Бестолков

бы недалекий коммунизм.

10.06.1988 г.

      I-й конкурс красоты

      Воздушный белый шлейф, изящный стан,

      Бесшумна поступь, грация царицы.

      Мир увлечённо смотрит на экран:

      Что там у русских в этой их столице?

      Подходит к микрофону Масляков,

      Дает остыть чуть непослушным нервам:

      Окончен первый испокон веков

      Бал красоты, и рядом королева.

      На нас смотрел сегодня целый мир,

      И мы впервые насладились светом,

      Пора нам вспомнить звуки нежных лир

      И не забыть о тех, кого уж нету.

      Которым увидать не суждено

      Мгновенье коронации прелестной,

      Им надо поклониться все равно

      И помолчать в немом поклоне честно.

      Они прошли сквозь ужас лагерей,

      И вот мечта в руках, но люди, где вы?

      Им никогда не отвечать своей

      Улыбкой на улыбку королевы.

      Удачи миг прекрасен, только вдруг

      Не держат ноги и глаза не видят,

      Лишь за спиной дыхание подруг,

      И слышно, как кричит из зала зритель.

      Потоки слёз, скатившихся на пол

      Телеэкран неудержимо множит,

      Открывший путь девчонкам на престол,

      Поклявшимся надеть корону тоже.

      К чему успех, каков культурный вклад?

      Пускай потомки в будущем оценят.

      Могла ли ты подумать год назад,

      Что предстоит тебе на этой сцене!

      Слепит корона! Будоражит всех,

      Играет светом и играет нервом.

      Но в чем её особенный успех? —

      Сейчас быть лучшей, а в эпохе – первой!

* * *

      Проснется завтра новая страна,

      И мы вдогонку с ней проснемся вместе,

      Вчерашним днем приблизив времена

      Величия, достоинства и чести.

21–22.05.1989 г.

      Вознесся пик…

      Там, где Парнас белеет, свет затмив,

      И где Олимп хребтом пронзает тучи,

      Вознесся пик, Парнас опередив

      И солнце заслонив, Олимпа круче.

      Ни музы слуг, ни греческих богов

      В число жильцов на гору не попало,

      Лишь мизерная кучка чужаков,

      Сидящих в соболях на голых скалах.

      А скалы, окунувшись в облака,

      Уйдя в их сырость, в полумрак колючий,

      Не смея возроптать, стоят века,

      Не поднимая гребень свой над тучей.

      Внушили им, что в камне – жизни нет,

      Что камень по-людски дышать не смеет,

      Но даст ли ему кто-нибудь ответ:

      Так почему ж он, как и все, стареет?

      Он к истине стремится, но ответ

      Давным-давно потерян под снегами:

      Зачем он спрятан в снег на столько лет?

      Зачем так прочно скован ледниками?

      И скалы потому стряхнуть хотят

      Тюремщиков своих на нас, невинных,

      И камнепады грохотом шалят,

      И снежные срываются лавины.

      Но ломятся столы на небесах

      От разных яств, от танцев и от смеха,

      А там, внизу, лишь молнии в