Перевернутые небеса. Хранитель. Евгений Базаров

удивился Уруслан, когда Андрей сказал, что бывал в этих землях, это означало, что теперь, путь в Тобол снова открыт и именно Андрей, знал об этом пути. Обстоятельство само по себе невероятное, а потому важное.

      Андрей лежал в санях шедших посередине каравана, лошадь, любезно выделенная ему Урусланом бежала следом привязанная к саням за длинный повод, и на ходу то и дело выдергивала из саней клочки соломы.

      Утренний мороз накрепко сковал снежный наст, который хрустел под полозьями навевая на тепло укутанного Андрея сон. Свойства, полученные им еще в том мире, постепенно возвращались к нему, и организм то и дело перестраиваясь еще нуждался в дополнительном отдыхе. Караван постепенно снизил темп, и теперь плелся еле-еле. Где-то впереди, были глубокие снежные заносы, и передним лошадям приходилось пробивать себе дорогу в глубоком снегу. Возницы то и дело меняли сани местами, давая отдых шедшим впереди, отправляя их в конец каравана.

      Охрана ехала в санях, распределившись по всей длине обоза. Нападения конных татей в таком снегу не опасались, да и вообще никого не опасались. Напасть на такой большой обоз могли только хорошо вооруженные, имеющие в своём распоряжении не менее трех сотен разбойников лесные атаманы. Но они промышляли летом, по берегам судоходных рек, в основном на порогах и волоках, и предпочитали нападать на купцов, всячески избегая столкновения с княжьими воинами. Чинить разор Великому князю себе дороже. Можно легко и голову потерять.

      Степняки, те тоже зимой никуда не совались. Зимой, по заснеженной степи далеко не побегаешь.

      Так что, охрана была скорее для солидности, положенная по княжьему статусу, чем для защиты от татей.

      За день прошли километров двадцать, не больше, и остановились на ночлег в лесном селении, отгороженным высоким бревенчатым тыном.

      В селении их встретили такие же, как Овлур воины ополченцы, задачей которых являлось как раз оберегать этот зимник от разбойничьего люда. Здесь же был хорошо организованный постоялый двор, в котором с легкостью разместился весь прибывший обоз.

      Людей Овлура встретили, как родных, и повели в огромный рубленый двухэтажный дом. Возницы же, в основном крестьяне, рыбаки и охотники, все сплошь бородатые мужики – отправились в другое, такое же добротное строение, расположенное рядом с конюшней, где они разместили выпряженных из саней лошадей, им спиртное не полагалось.

      Андрей уже знал, что несмотря на то, что встретившие их поселенцы, как и Овлур, и возницы, носили бороды, они все же являлись людьми служивыми, что-то на вроде казаков в том, покинутом им мире.

      Стол буквально ломился от огромных, жаренных, копченых и тушеных с овощами мясных деликатесов, а ведь ещё была и рыба, и полные чаши черной осетровой и красной щучьей икры. Откуда-то прикатили несколько бочонков с солеными грибами и медом. Бабы напекли пирогов, и подали на стол необъятные кувшины с хлебным вином – как здесь называли водку, и с хвалебной речи произнесенной старшиной поселения в адрес Великого князя начался пир.

      Андрея никто не знал, но