Ину-Лат. Диверсия в городе. Раяна Сол

и грудь закрыты широкими пластинами, из-за чего кажется, что там внутри и не люди вовсе, а механизмы. Из тех, что иной раз оставляли боги Высшего Разума после себя. В деревне у нас было целых два таких. Один пылился в храме, другой староста забрал к себе и называл эту штуковину «ро-бот». Когда-то давно, еще до моего рождения, робот был нов и красив, вместо ног у него были колесики, и первые пару месяцев он бодро колесил по деревне, пугая детей и старух. Иногда останавливался у какой-нибудь кочки или каменюки и начинал разговаривать сам с собой. Правда всегда говорил одно и тоже: – Со-би-ра-ю дан-ные. Био-ана-лиз запу-щен. Ребята потом долго играли «в робота», бегали от камня к камню, тыкали в них палкой и вопили на все лады «Сабираю даные», пока матери не загоняли их домой теми же палками. А слово «бианалез» у нас так прижилось, что жены стали ругать им подвыпивших мужей, а дети использовали вместо дразнилки. Потом в деревне начался первый ливень, и робот сдох. Или, вернее сказать, сломался. Мелкие колесики сразу начерпали грязи, лицо перестало светиться разными огнями, а вместо знакомы слов он выдавал какую-то тарабарщину, что даже сам староста не мог понять, что это он такое говорит. У старосты в огороде и жило теперь это чудовище. Корпус зарос грязью, колесики скрылись в трясине, а голова была скорбно опущена вниз. Я иногда подбегала к нему и подолгу вглядывалась в черное стекло на лице. Мне казалось, что в нем еще теплится какая-то жизнь, просто он заснул и нет никого, кто бы смог его разбудить. Однако при мне робот не просыпался и постепенно о нем все забыли.

      А еще у нас дома лежала овальная штуковина, словно бы целая, без единой трещины или дырочки, и, если не знать, куда нажать, не откроется нипочём, но отец показывал. Он разгадал секрет. Там внутри лежала длинная палочка: на одном конце щетинки как у кабана, только мягкие, на другой – синий камешек, нажмешь, и на ладонь падает капля зеленой жидкости, навроде сока, только без вкуса и запаха. Никто так и не решился попробовать этот сок. А я вот лизнула. Ничего. Жива. Пока что.

      Воины стояли спокойно. Руки в латных перчатках скрещены на груди. Я открыла рот. Мне доводилось видеть богов разве что на картинке в храме. А тут вживую. Красивые. Аж страшно. Понятно, что вся деревня сбежалась. Интересно же. Вон дети за мамками прячутся, а все одно подглядывают из-за юбок, улыбаются так, аж зубки сверкают. Мордашки чумазые. К иномирцам вышел староста. Ну а что поделать, работа у него такая. Как в деревне гадость случается: сборщик податей припожалует или вон Боги вниманием удостоят, так его первым и суют. На пелеговоры.

      – Что нужно великим Богам в нашей маленькой деревушке? Сотни лет мы не видели никого из вашей Великой расы и это огромная честь – встретить вас. Я и не думал, что на моем веку выпадет такое удовольствие. Дозвольте проводит вас в мой дом и угостить во славу, чем сможем…

      Воин поднял руку, прерывая речь.

      Голос странный чуждый совсем. Речь отрывистая. Словно попугай говорит или это менахический робот. Язык правда наш, хоть и старый. Так у нас уже