Шепот Вечности. Роман Вячеславович Волков

храм, от найржина Митрана с его сереброглазой малюткой и храмовыми послушниками, до невинно переглядывающейся с хозяйки на жрецов Джины.

      – Как же ты всех нас напугал! – она постаралась прижать его голову к груди, не задевая раны. – Все поместье стояло на ушах! Твой отец и брат, старый Тонн, кормилица… Видел бы ты какую кутерьму она подняла!

      – Что-ж, – хмыкнул он, вздохнув на ее груди, – видимо волнение зазря.

      – Зазря? – мать тут же нахмурилась, отстраняя его и обвинительно глядя сыну в глаза. – Зазря?! Они чуть не убили моего сына, эти звери!

      – Ну, не убили же, – попытался улыбнуться он, успокаивая мать.

      – Тебе весело, Данни? Тебе весело от этого? – она пыхнула гневом теперь уже на него. Это было очень странно и непривычно, видеть такой горящий взгляд матери на себе. – Я чуть не лишилась чувств от таких вестей, а тебе весело? Тебе понравилось тревожить сердце матери, Данни?

      – Но, я… – не успел сориентироваться он.

      – Ах, юная, ветреная головушка, – погладила она его по затылку, покручивая на пальцах струящиеся рыжие волосы, – это в тебе от отца! – она снова прикрыла глаза и вздохнула.

      – Я жив и почти даже цел, – попытался пошутить Данни. – Теперь твоему сердцу спокойнее, матушка? – приобнял он ее в ответ одной рукой.

      – Если бы они лишили меня сына – уж будь уверен, Данни, малой кровью бы не обошлось, – холодный огонь мелькнул в голосе леди Каранай.

      Свист арбалетного болта. Сверкающая в воздухе сталь бердыша. Данни помутило, когда ему представилось, что вместо раненого ребенка, леди Кинарин представили бы его располовиненное тело. Реакцию матери ему было сложно представить. Ужас, гнев и жажда мести, смещавшиеся в котле женского сердца, действительно могут обагрить весь мир вокруг своим ядом. Нет никого страшнее матери, мстящей за своего ребенка, это знал каждый мужчина.

      Мать отступила на шаг, и теперь волнение и страх в ее виде сходили на нет. Их заменяло другое, более рациональное чувство – возмущение.

      – Ну и кто тебя на это сповадил? – прищурилась леди Кинарин, сложив руки на груди. – Ублюдок, индавирец или мой дражайший сын?

      – Это… я сам вызвался помочь брату. А… – он выпалил не подумав.

      – Так. Значит это все-таки был Энрик, – ее аккуратные губы сложились в узкую, гневную линию. Леди Каранай набрала воздуха в грудь. – Ему еще придется потрудится мне это объяснить.

      – Энрик тут ни при чем. Это же… дело чести, мама! На кону стояла гордость всего нашего народа! – он сказал первое, что пришло в голову.

      – И это тоже – слова Энрика, – прищурилась мать. Это была правда.

      – Но… – Данни запнулся. Мать хорошо знала своих сыновей.

      – Ладно, оставим твоего брата на суд градоначальника, – хмыкнула Каранай, оглядывая сына. – Кто из них тебя так? – мать легонько щелкнула пальцем по его плечу.

      – Ай! – вспыхнул Данни, морщась и касаясь плеча.

      – Поделом, – нахмурилась леди Кинарин,