.

Татьяне Ивановне так плохо?.. Просто от Георгия отмахивается? Продержитесь минут пять, сейчас Лейла подойдёт, у неё с Георгием нормально получается, – она вытащила свой собственный телефон и позвонила Лейле.

      – Маша-а! Смотри! – выбежавшая из комнаты в нарядном платье Полина восхищённо завертелась перед сестрой, и та через силу улыбнулась.

      * * *

      – Добрый день, Лейла Сабировна, – Татьяна Ивановна с облегчением поздоровалась, сообразив, что сейчас её избавят от непоседливого годовалого мальчишки и можно будет без помех предаваться мечтам о новой «ляльке». – Жорик, не мешай! Иди с тётей Лейлой поиграй!

      – Ма-ам! – хныкал мальчик, совершенно не понимавший, почему ласковые мамины руки, всё время державшие его, вдруг в одночасье превратились в руки отпихивающие. – Хосю-у! – он с силой обхватил ногу Татьяны Ивановны.

      – Георгий, пойдём гулять? – Лейла, присев на корточки перед малышом, тепло улыбнулась ему. – Мама сейчас не может, ей плохо.

      Через десять минут, когда мальчика всё-таки удалось успокоить и кое-как одеть, фея вывела его из квартиры и сказала:

      – Попробуй спуститься по лестнице сам, я подержу за руку… Молодец! – они вышли под пушистый снег, и Лейла незаметно перенесла их к дому Даши. – Видишь детскую площадку? Давай поможем дворнику, – она незаметно подмигнула Сабиру Рахмоновичу, который как раз сгребал с площадки нападавший за ночь снег, и достала две пластмассовые лопатки.

      – Привет! – подошли вскорости Даша и Ната, гулявшие с девочками. – Поднимемся к нам?

      – Да, пошли, – Лейла заметила, что азартно машущий лопаткой мальчик уже сильно взмок. – Переодеться в сухое надо.

      – Георгий, это Оля, а это Динара, – представила Даша, когда все три женщины наконец уселись на диван, посадив малышей на колени. – А меня Даша зовут.

      – А меня – Ната, – засветилась улыбкой Первая сестра.

      – Дина’а, – сосредоточенно выговорил Жорик, и малышка, услышав своё имя, подалась к нему.

      – Динарочка, осторожно! – встревожилась Ната, увидев, что детская ручка тянется к пылающей красными пятнами щеке мальчика. Но пятимесячная девочка, смеясь, провела пальцем по самому яркому пятну диатезной сыпи, и оно неожиданно начало исчезать.

      * * *

      Маше было откровенно невесело, но она изо всех сил старалась не портить детям праздник – всё-таки радость Полины значила для неё очень много. «Ну вот и кавалер у сестрёнки появился!» – девочка тихо улыбнулась про себя, заметив, как сидящий по другую руку от малышки Антон старательно подкладывает в её тарелку салат. – «А мне – какие кавалеры, с тремя-то детьми? И детства нет, и юности, считай, не будет – через пять лет на руки спихнут очередного годовалого младенца, а то и двух».

      Чтобы отвлечься от пасмурных раздумий, она попыталась представить себе Антона с Полиной не через пять, а через пятнадцать лет. Воображение почему-то упорно рисовало курсанта в парадной форме, танцующего с красивой девушкой в бальном платье, и Маша слегка рассмеялась.