Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера. Орсон Скотт Кард

Джакта.

      – Ты должен был сказать мне! Я не стала бы…

      – Поэтому и не сказал. Но ты ошибаешься, Вэл, ты все равно поступила бы так. И я хотел этого, очень хотел. Ты никогда не была такой счастливой. – Он положил ладони на ее живот. – Гены Виггинов требовали продолжения рода. Ты должна родить не меньше дюжины.

      – Те, кто заводит больше четырех детей, дурно воспитаны, те, у кого их больше шести, жадины, а если больше семи, значит их родители просто варвары. – Она еще говорила, а в уме уже прикидывала, как лучше управиться с сондрингом: поручить все дела ассистентам, вовсе отменить поход или отложить его, пока Эндер не уедет.

      Тут Эндер прервал ее размышления:

      – Как ты думаешь, найдется у твоего мужа лодка для меня? Я хотел бы за ночь попасть на марельд[10], чтобы утром поймать челнок, который доставит меня к моему кораблю.

      Такая спешка была просто жестокой по отношению к ней.

      – А если бы тебе не была нужна лодка Джакта, ты бы и прощального письма не оставил.

      – Я принял решение пять минут назад и отправился прямо к тебе.

      – Но ты купил билет, а для этого требуется время.

      – Совсем немного, если покупать корабль.

      – Почему ты так торопишься, ведь путешествие займет десятки лет?

      – Двадцать два года.

      – Двадцать два! Так что для тебя значат несколько дней?! Почему ты не можешь подождать месяц, пока не родится ребенок? Увидел бы ее.

      – Через месяц, Вэл, у меня наверняка уже не хватит мужества оставить тебя.

      – Так не уезжай! Что тебе эти свинксы? По-моему, твоей истории с жукерами достаточно для одной человеческой жизни. Оставайся, женись, заведи семью, как я. Эндер, ты открыл звезды для колонизации, оставайся и попробуй плоды дерева, которое когда-то посадил.

      – У тебя есть Джакт, у меня – только компания несносных студентов, стремящихся обратить меня в кальвинизм. Мой труд еще не завершен, и Трондхейм – не мой дом.

      Валентине послышалось обвинение в его словах: «Ты пустила корни в этом мире, не задумываясь, смогу ли я жить здесь». «Но тут нет моей вины, – хотела ответить она, – ты уезжаешь, ты бросаешь меня, не я тебя».

      – Помнишь, как это было? – спросила она. – Когда мы оставили Питера на Земле, а сами отправились на десятки лет вперед, на первую колонию, помнишь, губернатор? Питер как будто умер тогда. Когда мы прибыли на место, он был уже стар, а мы оставались молодыми. Мы говорили по ансиблю со старым дядюшкой, со всемогущим Гегемоном, с легендарным Локком, но только не с братом.

      – Насколько я помню, это была перемена к лучшему. – Эндер попытался свести все к шутке.

      Но Валентина поняла его не так:

      – Ты хочешь сказать, что за двадцать лет я тоже изменюсь к лучшему?

      – Я думаю, мне будет еще хуже, чем если бы ты умерла.

      – Нет, Эндер, это именно смерть. И ты будешь знать, что убил меня.

      Он моргнул:

      – Ты это не всерьез.

      – Я не стану писать тебе. С чего бы? Для тебя пройдет неделя или две. Прилетишь на Лузитанию, и компьютер выдаст тебе письма за

10

Mareld (шв.) – в первом значении – биолюминесценция. Этим словом также нередко обозначают свет больших городов и сияние космических туманностей. Здесь – космопорт на морской платформе.