За Родину и Славу. Вторая война за Силезию (1744-1745). Виталий Зябриков

двор считал себя божеством, которое могло принимать одной рукой гинеи, а другой – луидоры». Опытный дипломат барон Мардефельд хорошо понимал эти мотивы русского двора. Он также понимал, что Петербург не выступит против короля Фридриха, пока не оправится от войны со Швецией, либо пока прусский король не будет угрожать непосредственно российским интересам. Таким образом, без формального подтверждения, но исходя из сложившейся ситуации, 23 июля 1744 года прусский посланник мог заверить своего государя, что «в ближайшие шесть месяцев Вашему Величеству нечего опасаться от Императрицы, но и не на что надеяться». В этой же депеше Мардефельд советует королю: «если государственные соображения привели Ваше Величество к необходимости начать войну, чтобы защитить свои владения, я считаю, что в его интересах войти в игру теперь же, нежели чем откладывать это до следующего года …», так как промедление может привести Россию в лагерь его противников. Однако на данном этапе король Фридрих получил главное – до весны 1745 года русская армия не двинется с места, и за это время необходимо было принудить Вену к заключению мирного договора.

      Таким образом, внешнеполитические расчёты короля Фридриха за два года после заключения Бреславльского мира претерпели существенные изменения. Во второй половине 1742 года король-триумфатор спокойно смотрел на карту Европы, где в полную силу бушевал пожар начатой им войны. Заручившись двумя важнейшими для себя союзами, он ожидал, пока воюющие стороны истощат себя и будут готовы к общему миру, по условиям которого Пруссия получит твёрдые гарантии Силезии и Глаца. Договор с Англией защищал короля от посягательств Австрии на случай, если в Вене решатся заключить мир с Францией и попытаются вернуть утерянную Силезию. Финансовые возможности венского двора были ограничены и не позволяли выступить против Пруссии без согласия и помощи Его Британского Величества. Но, по расчётам прусского короля, Англия никогда не дала бы Австрии деньги на войну с Пруссией, тем более, если венский двор перед этим примирился бы с её извечным соперником Францией. Договор с Англией, помимо прочего, призван был продемонстрировать австрийскому министерству, что его цели находятся не на востоке, а на западе, в прирейнских провинциях Франции. На случай, если в Вене проявят несогласие с данной политической формулой и, в расчёте компенсировать английские гинеи русскими штыками, попытаются вовлечь Россию в будущую войну с Пруссией, король Фридрих предусмотрительно заручился поддержкой петербургского двора. Русско-прусский договор должен был стать надёжной гарантией, что, в случае попытки со стороны Австрии пересмотреть условия Бреславльского мира, восточные границы Прусского королевства останутся в спокойствии.

      Однако результаты кампании 1743 года вынудили короля Фридриха к действию. Намерение Лондона двинуть Прагматическую армию в пределы границ Рейха вызывало воспоминания о походе герцога Мальборо и принца Евгения в Южную Германию, закончившегося разгромом франко-баварских