Книга для родителей. Антон Макаренко

лукаво блеснула глазами на Ивана Прокофьевича и засмеялась:

      – Ишь ты какой, давай еще один!

      – Да не может быть. Там десять.

      – Смотри: один, два, три…

      Иван Прокофьевич загребает деньги к себе и напористо-быстро считает:

      – Один, два, три, четыре, пять, семь, восемь, девять, десять. Что же ты, а?

      Смущенная Варюша повыше взбирается на стул и снова начинает одним пальчиком передвигать гривенники. Но Севка громко хохочет:

      – Ха! А как он считал? Он неправильно считал. Пять, а потом сразу семь, а нужно шесть.

      Иван Прокофьевич говорит серьезно:

      – Ну, положим, ты проверь.

      Сбив головы в кучу, все начинают снова считать гривенники. Оказывается, что их действительно десять. Иван Прокофьевич хохочет, откидывая массивное тело. Только Феня прикрыла рот и блестит глазами на дядю; она видела, как он метнул из-под бумажника дополнительный гривенник.

      Малыши начинают раскладывать мелочь в свои сложные деньгохранилища.

      Наступает очередь старших. Павлуша получает три рубля в шестидневку, Феня – пять рублей. Выдавая им деньги, Иван Прокофьевич спрашивает:

      – Вам хватает?

      Старшие кивают: хватает.

      – Пусть хватает. До первого января ставки изменению не подлежат. Вот если нам прибавят жалованье, тогда посмотрим, правда?

      На прибавку надеются не только Иван Прокофьевич, но и Феня с Павлушей. Павлуша учится в ФЗУ, Феня – в техникуме. Свои стипендии они отдают целиком в семейную кассу; это непреложный закон, в правильности которого ни у кого нет сомнений. После получки Иван Прокофьевич иногда говорит на семейном совете:

      – Приход: мое жалованье – 475, Павлушкино – 40, Фени – 65, итого 580. Теперь так: матери на хозяйство 270, ваши карманные 50, так? Вот, 320, остается 260. Дальше.

      Бабушка в сторонке хрипит:

      – Я знаю, чего им хочется: навязло в зубах радио, четырехламповое какое-то. И в прошлом месяце все толковали про это радио. Говорят, двести рублей. Купить и купить!

      – Купить, – смеется Павлуша, – радио – это тебе культура или как?

      – Какая это культура? Кричит, хрипит, свистит, а деньги плати. Если культура не дура, купи себе ботинки и ходи, как картинка. А какие у Фени туфли?

      – Я подожду, – говорит Феня, – давайте купим радио.

      – И на ботинки хватит, – отзывается Иван Прокофьевич.

      – Верно, – орет Севка, – радио и ботинки, видишь, бабушка. И ходи, как картинка.

      Такие бюджетные совещания бывают у Пыжовых редко. Подобные проблемы затрагиваются у них по мере возникновения и решаются почти незаметно для глаза. Иван Прокофеьвич признает такой способ наилучшим.

      – Тот скажет, другой подскажет, смотришь, у кого-нибудь и правильно! А народ все понимающий – бухгалтерские дети.

      У Пыжовых было то хорошо, что они не стеснялись высказывать даже самые далекие желания и мечты, о немедленном удовлетворении которых нельзя было и думать. Четырехламповой приемник появился раньше всего в такой мечте. В такой же проекции возникли и санки для Севы,