Коллекция ошибок. Я тоже буду в черном. Эльвира Кобзева

убрал в сторону прядь волос с моего лица. Рукава были закатаны по локоть. Его сильные, загорелые руки тоже были перепачканы грязью и кровью, костяшки пальцев сбиты до мяса и я удивилась, как он вообще мог двигать пальцами. Я взяла его руку в свои ладони и прижалась к ней губами. Да, плакала, конечно. И не могла ни слова выдавить из себя. Не будет вопросов, не надо ответов, наплевать. Я не знала, как пережила эту ночь. Но этот его взгляд меня сейчас пугал.

      – Вика, ты как? – услышала я голос Батыра. – Может скорую вызвать?

      – Не надо, все хорошо, – смогла произнести я, наконец.

      – Костян, на пару слов, – Батыр кивком пригласил Мирона выйти из комнаты.

      Он осторожно освободил свою теплую ладонь из моих холодных рук и вышел из комнаты, слегка прихрамывая, и прикрыл за собой дверь. Я приподнялась на локтях, дала себе время, чтобы голова перестала кружиться, и села уже увереннее. Дверь скрипнула и в комнату проскользнула Алька.

      – Ты как? – шепотом спросила она.

      – Хорошо, – кивнула я. – А ты?

      Она поджала губы и готова была расплакаться.

      – Я так испугалась, – она зажала пальцами переносицу, пытаясь сдержать слезы. – Бася говорит, что Косте нужно в больницу, он весь в крови.

      – Ты не знаешь, он ранен? – осторожно спросила я.

      – Вроде нет, но они ничего не рассказывают…

      – Я долго была без сознания?

      – Минут десять, наверное. Может, ты поешь чего-нибудь? Ты ведь вчера даже на обед не пришла.

      – Нет, не хочу, – ответила я.

      В этот момент дверь в комнату открылась, вошел Мирон, подошел ко мне и протянул руку:

      – Вика, вставай, я отвезу тебя домой.

      Вика?! Это еще что за номер?! Когда это я успела стать Викой?! Может, просто он так ведет себя при посторонних? Да, нужно было срочно уходить, чтобы остаться с ним наедине. Я протянула ему свою руку, он подхватил ее под локоть и поднял меня на ноги. В прихожей я надела пальто, обулась и стала озираться по сторонам, ища глазами свою сумку. Но быстро вспомнила, где она оказалась, и просто запахнув полы пальто, направилась к выходу.

      – Ну, все, до вечера, – Мирон обнялся с Батыром и кивнул Альке, – Аля, пока.

      – Пока, – ответила она, но я уже была у лифта.

      Мирон встал рядом, пока мы ждали на этаже. Молчали оба. Молча спустились вниз. Просто смотрели друг на друга и не произносили ни слова. Только у машины он попросил:

      – Ключи давай.

      Я сунула руку в карман и достала ключи от машины вместе с клочком бумаги, на котором был записан адрес Влады. Он взял и то, и другое. Прочтя адрес, он усмехнулся, скомкал его и отшвырнул в сторону.

      – Садись, – он мотнул головой и пиликнул сигнализацией.

      Мы выехали из двора и не торопясь поехали по белоснежному, сказочному городу. Я испытывала одновременно два абсолютно противоположных чувства: мне было очень хорошо и бесконечно плохо. Я не знала, что будет дальше. Я не была уверена в том, что он вообще намерен со мной разговаривать.

      Наступившая, пусть и не по календарю, зима наполняла меня каким-то новым ощущением, которого я никогда не испытывала. Рядом со мной сидел мужчина, за которого я была готова убить. Он смотрел прямо перед собой, при свете дня кровь на нем потемнела и вид он имел опасный. Он кого-то убил? Если да, то мне было наплевать. Он был моим.

      Был? Или есть? Мне было опасно находится рядом с ним, я это понимала. На расстоянии вытянутой руки его молчание было равносильно лезвию ножа, который он во мне проворачивал, наблюдая, как я истекаю кровью.

      – Ты была у нее вчера, Высоцкая?

      О боже, ДА!

      – Была, – спокойно.

      – Зачем? – спросил он, спустя несколько секунд.

      – Искала тебя.

      – Эта сука опасна, – не дрогнув, произнес он. – Тебе нельзя к ней приближаться. Она и так слишком много знает о тебе.

      – Она любит тебя, – усмехнулась я.

      – Она не умеет любить, – отрезал он. – Держись от нее подальше.

      – Она имеет отношение к тому, что с тобой происходит?

      Мирон размял шею, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Это давалось ему с болью, я видела. Наконец, он ответил:

      – Если ты не хочешь, чтобы я тебе врал, не задавай вопросов.

      – Хорошо.

      Если я стану послушной, он измениться? Он вернется? Тот, кого я знала, вернется ко мне?

      Он прибавил громкость музыки и всю оставшуюся дорогу до моего дома мы проехали молча. Все внутри меня орало, вопило, кричало, но на лице я зафиксировала самое спокойное и покорное выражение.

      У входной двери он вопросительно посмотрел на меня, а я опустила глаза и пояснила:

      – Моя сумка осталась в машине, на которой я туда приехала. У меня ни ключей, ни денег, ни телефона, ни документов…

      Он посмотрел на меня с упреком, но ничего не сказал. Достал свои ключи и открыл дверь. Я вошла, быстро сняла