Изгнанный бог, или Сто и одна бусина благодарности. Рацлава Зарецкая

      Над священной Алатырской горой, которую смертные величают Эльбрусом, сверкали молнии и гремел гром. То злился царь царей – бог грозы Перун. Обида его была настолько сильной, что сотрясалось от его молний великое царство богов – Правь. Виновник гнева великого Громовержца стоял перед Небесным престолом и помалкивал.

      – Ярило соблазнил мою дочь, а затем изменил ей! Не побоялся негодник даже ее мужа, Святобора! Воспользовался тем, что он по делам в Явь отправился, и сразу же распустил перед Деваной свой хвост! – ревел Перун, метая молнии по всему Ирийскому саду.

      То, что они не попадали ни в кого из присутствующих, было чудом. Собственно, это и не удивительно, ведь Правь была поистине чудесным местом.

      – Успокойся, Перун. Из-за подобного не стоило собирать Совет богов. Дело молодое, кто из нас не грешил подобным, – устало произнес Сварог – Небесный отец и сотворец. Метания сына изрядно наскучили ему, и он уже не чаял покинуть Ирийский сад и вернуться к своим делам. К тому же, его своенравная внучка раньше и не такое вытворяла.

      Перун насупил грозные очи, поджал губы. Не нравилось ему, что Сварог снисходителен к обвиняемому.

      – Но закон говорит, не желай жены ближнего твоего! – воскликнул Перун.

      – Это тебя уже в христианство понесло, друг мой, – усмехнулся сидящий по левую руку от Сварога Велес, отец обвиняемого.

      – Разве важно, куда меня несет? – взревел Громовержец. – В который раз Ярило пудрит головы нашим женщинам, точь в точь как его отец. Неужто трудно остепениться и выбрать себе одну единственную?!

      Позади раздался тоненький смешок. Перун обернулся и увидел смеющуюся Лелю, богиню любви и весны.

      – Почто же смеешься ты, дочь Лады? Али Ярило тебя тоже не обидел?

      Леля откинула свои толстые светлые косы за спину и произнесла с ухмылкой:

      – Если наш Ярилушка остепенится, то женщины во всей Прави от горюшка умрут.

      Слова красавицы-богини рассмешили остальных дев, присутствующих на совете в Ирийском саду. Даже сама Лада не сдержала улыбки.

      – Всех любить сердца не хватит, – задумчиво произнес Сварог, глядя куда-то в сторону, где в золотых яблонях заливисто пели дивные пестрые птицы.

      Уловил Перун в словах отца надежду и молвил:

      – Так накажи Ярило, прошу тебя! Не дай ему и в этот раз выйти сухим из воды!

      Долго смотрел Сварог на птиц ирийских, гладил бороду свою седую, а затем, устремил взор на стоящего перед ним Ярило, бога весны и плодородия.

      – Что-то ты молчалив сегодня. Скажешь что в свое оправдание?

      Красивый светловолосый юноша с озорным блеском в голубых глазах хмыкнул и произнес:

      – Коли любовь меня настигла, что мне было делать, как не подчиниться этим пламенным чувствам?

      – Ах ты, негодник! – взревел Перун. – Да ты любить-то не умеешь! Скольких дев ты охмурил и бросил? Волшебница Зимцерла, царевна Ярина, Леля, моя дочь…

      – Заметь, ни одна еще не пожалела о связи со мной. Да, Леля? – Ярило повернулся к белокурой богине и подмигнул ей.

      Леля захихикала и сказала сладким голосом:

      – Да какие тут обиды, весело же было.

      – Видишь, Перун, – улыбнулся Ярило. – Нет никаких обид на меня. Ни Ярина, ни Зимцерла в свое время на меня злобы не держали, как и дочь твоя, Девана.

      – Дочь моя дни напролет слезами горючими обливается, проклиная тебя, гаденыша, и эту мерзкую прядильщицу.

      – Довольно оскорблений, Перун! – Терпение Сварога было на исходе. Он уже начал понимать, что разбирательство это не закончится быстро, но смириться с потерянным днем никак не мог.

      Перун подчинился приказу Небесного отца и затих.

      Опершись руками на колени, Сварог с насупленным видом осмотрел всех собравшихся в Ирийском саду и вопросил:

      – А где же та, кто соблазнил Ярило? Где Марена?

      – Кто ж ее знает, где она ходит, – недовольно произнесла Лада.

      – Сама кашу заварила и будто не при делах! – возмущенно заметила Леля. – Вечно бегает за Ярилушкой, угрожает, заставляет быть с ним. И стрелы те, что пронзили грудь несчастной Зимцерлы, – ее рук дело, я уверена!

      – Леля… – предостерегающе произнес Ярило. В его взгляде уже не было озорства и беспечности.

      Богиня надула алые губки и больше не произнесла ни слова. Однако речь ее, хоть и была прервана, но все же заинтересовала Сварога.

      – О чем ты, Леля? Какие угрозы?

      – Никакие! – воскликнул Ярило. – Защищает меня, непутевого, Леля, а не надо бы: виновен я, отец небесный. Ни Мара, ни Девана тут ни при чем. Все я и сердце мое беспокойное, необузданное. – Бог весны шагнул ближе к трону, на котором сидел Сварог и в покаянии склонил белокурую голову. – Суди меня и назначь наказание. Приму все, что бы ты ни решил.

      Боги зашептались между собой, поражаясь столь резкой смене настроения Ярило. Еще недавно его голубые глаза озорно блестели во время перепалки с Перуном,