Дочь. Рассказы о войне. Яна Алимова

очень беспокоилась, когда Коля уединялся так с дочерью, особенно, когда она оформилась в настоящую девушку. И однажды Шура сказала мужу:

      – Коль, Ирка – взрослая уже.

      – Взрослая! – с любовью повторил Николай.

      Шура вздрогнула, сникла и продолжила:

      – Ты бы прекратил с ней обниматься и шушукаться! – тихо проговорила Шура.

      Коля с интересом посмотрел на жену:

      – Шур, да ты что? Она ж моя дочь! – воскликнул он.

      Шура вся сжалась:

      – Коль, ну она стесняется, у нее уже грудь растет.

      – Шура, ты сейчас глупость какую-то сказала. Да и не стесняется она меня! С чего ты взяла? Шура-а-а-а, – протянул муж, вмиг все поняв, – да ты ревнуешь ее ко мне?

      Шура вздрогнула и опустила глаза.

      – Что она мне доверяет, а не тебе! – продолжил муж, – что мне все свои секретики рассказывает? Да, Шурка? Так ведь? – и Николай сгреб жену в свои объятия, а жена прижалась к мужу и горько заплакала.

      – Да, Коля, она совсем меня не любит. Ничего мне про себя не рассказывает. Спрошу: «Как дела?» А она улыбнется, поцелует, хихикнет, коротко бросит: «Хорошо!» И все на этом. А с тобой часами шепчется, – обижено выговаривала жена мужу всю накопившуюся боль от нескладывающихся отношений со взрослой дочерью.

      – Ох ты, дуреха моя! – поцеловал Коля жену, – я поговорю с ней.

      – Нет! Нет! – испуганно зачастила Шура. – Ни в коем случае. Оставим все, как есть. Но ты все-таки имей ввиду, взрослая она уже. Дела у нее женские начались, и лифчик я ей купила.

      – Да ты что! – обрадовался отец, – так это же прекрасно. Растет наша красавица. Скоро внуков нянчить будем. Эх, Шурка, хорошо-то как. Пойду бабулю обрадую, что скоро она пра-пра-бабушкой станет.

      – Ты что, малахольный! Какие внуки! Ирке еще десятый класс закончить надо.

      С того самого разговора что-то словно переключилось у Николая в голове, и он, действительно, увидел, что его дочь уже взрослая девушка, а не та маленькая девчушка, с которой он шептался обо всем на свете, которую носил на шее, с которой катался на велосипеде каждое воскресенье! Ее фигура, действительно перестала быть угловатой и нескладной.

      Николаю все чаще и чаще приходилось стряхивать с себя это наваждение, это странное пугающее его желание смотреть на девичью фигуру.

      Отец стал избегать общения с дочерью, прикрываясь сильной усталостью.

      – Пап, но ты и раньше много работал. Что случилось? – недоумевала дочь. – Пойдем на великах!

      – Так старый становлюсь! – попытался отшутиться Николай.

      – Пап, ну ты, конечно, не мой одноклассник, но и не дед Петро. Ему-то уже шестьдесят, наверное. А тебе, пап, всего-то тридцать пять!

      Отец улыбался, но прежних отношений уже не было. Николай к своему леденящему сердце ужасу почувствовал какие-то странные, совсем не отцовские ощущения к своей взрослой дочери. Новые чувства совершенно не были похожи на те, что он испытывал раньше.

      Коля вспомнил о своих пылких чувствах к жене. Новые эмоции, которые он испытывал к дочери, были очень