Дети Барса. Дмитрий Володихин

далеко.

      – Ужин ты свой, салажонок, получишь. А может, и обед. Еще не знаю. А вот насчет завтрака сейчас поглядим. Давай-ка по ближней мишени… три стрелы. Давай!

      …Тетива ударила по рукавице на левой ладони со звуком «таг!». Он едва сумел справиться с нею. «Таг!» Третья стрела все-таки застряла в щите. Бал-Гаммаст со значением посмотрел на сотника. Учили все-таки кое-чему. Не такой уж и новичок в военном деле. В его роду все мужчины имели талант к…

      – Лучник из тебя, как из вола рыба… Теперь про завтрак. Я дам тебе его съесть, только если положишь в дальнюю мишень пять стрел из десяти. Начали.

      «Таг!»

      – Ветер! «Таг!»

      – Ветер же, помет онагрий! «Таг!»

      – Выше бери! «Таг!»

      – Выше бери, и рука прямая! «Таг

      – Попал, что ли? Нет. «Таг!»

      – Руку держи вот так… вот так, тебе говорят! «Таг!»

      – Опять про ветер забыл. «Таг!»

      – Что, пальцы отбил? Терпи.

      «Таг!»

      – Олух. «Таг!»

      – Плавно отпускай, не дергай. А! Все равно. Ни одной. Еда тебе не положена.

      И заставил его весь переход проделать не на коне, а пешком, в общем строю. Месяц аярт – неудобное время для походов. Вода стоит высоко, все низменные места затоплены, приходится искать обходные пути по холмам, насыпям и прочим возвышенностям, вертеться, месить грязь… Бал-Гаммаст не сказал Медведю ни слова. К вечеру его ноги оказались сбитыми в кашу…

      Эбих Лан Упрямец оставил дела. Он ждал. Бал-Гаммаст постарался не заснуть и очень постарался запомнить как можно больше из того, чем делился с ним третий человек в армии и восьмой – в государстве…

      – Воспитателя поменять не хочешь, Балле?

      – Нет.

      – Очень хорошо. Пратг – достойный, отважный и умный человек.

      – Да, эбих.

      …Сотник осмотрел ему ноги при свете костра.

      – Ну, помет онагрий, нормально.

      Попросил у кого-то сухого волобоя. Получил. Сначала сунул пучок дурно пахнущей травы Бал-Гаммасту Под нос и пояснил:

      – Это говно мы называем волобоем. Волы от него болеют и дохнут.

      Потом запихал траву себе в рот и долго пережевывал с видом человека, которому достался кусок нежнейшей телятины, да вот беда – сплошные мелкие косточки, так что приходится двигать челюстями с осторожным тщанием. Измельчил до кашицы и размазал по бал-гаммастовым ступням.

      – На живот ложись, салажонок. Ну-ка.

      Принялся мять ему икры, перебирать пальцами мышцы помельче, прошелся по всем косточкам. Для медведя у него были очень ловкие лапы. Он еще не успел окончить, а его подопечный уже спал.

      О, Гана…

      С утра пришлось отскребать беловатую корочку спермы от одежды.

      Пратт подождал, сколько нужно. Молча. Все приглядывался к Бал-Гаммасту, ждал, как видно, когда тот схватится за руку или за ногу, когда, наконец завоет от сотни маленьких болей, угнездившихся в непривычном теле после вчерашнего перехода.

      Не дождался. Не даст ему такой радости Бал-Гаммаст.