Ренард. Щенок с острыми зубами. Книга 1. Дмитрий Шатров

Да простит меня Триединый.

      – Да простит меня Триединый, – повторила роженица шёпотом и тоже перекрестилась слабой рукой.

      Госпожа де Креньян, обычно очень строгая в аспектах истинной веры, сейчас даже не нахмурилась при упоминании ложных богов. Сегодня можно. Долгожданные роды закончились благополучно.

      Повитуха обмыла младенца тёплой водой, обтёрла его женской сорочкой, после чего завернула в отцовскую рубашку и передала матери.

      – Вы тут понянькайтесь пока, а я скоро вернусь.

      С этими словами Клодина завернула послед в чистую тряпицу и вышла из спальни.

* * *

      Роды повитуха принимала сама и к госпоже никого не впустила. Немногочисленные слуги дожидались на кухне, семейство же собралось в главной зале. Мальчонка лет восьми съёжился в массивном кресле у камина и догрызал ногти на левой руке. Две очаровательные девочки-близняшки, года на четыре помладше, притихли, обнявшись, в углу. Хозяин поместья с озабоченным видом измерял пол широкими шагами.

      Едва появилась Клодина, Тьери де Креньян кинулся к ней.

      – Что с Орабель? Как ребёнок? Кто? – прерывающимся от волнения голосом выпалил он.

      – Сыночек у вас, ваша милость. С ними всё хорошо, – поспешила успокоить его повитуха, – и мать, и ребёночек живы-здоровы. Госпожа очень слаба, но со временем оправится, а вот молока, боюсь, у неё недостанет. Вам бы не помешало кормилицу подыскать.

      – Хорошо, я подумаю, – кивнул де Креньян и шагнул к двери спальни.

      – Постойте, ваша милость, – остановила его повитуха. – Есть ещё одно неотложное дело.

      – Что ещё?

      – Вот это до зари закопайте под дубом, – она понизила голос и передала де Креньяну свёрток, местами промокший кровью. – Мальчик родился под знаком трёх троек – трижды священное число – не стоит пренебрегать благосклонностью…

      Клодина не договорила, вместо этого многозначительно закатила глаза к потолку.

      – Но Орабель меня ждёт…

      – Госпожа поймёт. И не волнуйтесь, ваша милость, я за ней присмотрю, – заверила его повитуха и позвала старую кухарку. – Симонет! Идём, поможешь мне!

      Та появилась тут же, словно за углом дожидалась. Да, собственно, и дожидалась. Был у неё такой грешок, любила подслушивать.

      – Господи Триединый, счастье-то какое, да хранит госпожу Дэа Матрона! – со слезами радости на глазах причитала Симонет.

      Стряпуха то крестилась пухлой рукой, то хлопала себя по толстым бёдрам – от полноты чувств воздавая хвалу сразу всем богам, каких только знала. Клодина затолкала её в спальню и плотно затворила за собой дверь. А де Креньян вышел в ночь, прихватил из конюшни лопату, а потом, таясь и оглядываясь, направился к ближайшему лесу.

      Триединый не одобрит такого поступка, и будет лучше, если не узнает ни он, ни его провозвестники.

* * *

      На следующее утро усадьбу всполошил требовательный стук в дверь. Де Креньян, поскольку ещё не ложился, поспешил открыть сам и тут же смешался – на пороге стоял невысокий церковник с неприятным