Ренард. Щенок с острыми зубами. Книга 1. Дмитрий Шатров

Люка, открывай!

      Конюх тут же откинул мешковину с телеги, народ, углядев пузатые бочки, радостно загомонил. Кто же откажется выпить на дармовщинку, да ещё по такому поводу. Тут уж сам Бог велел. В адрес благородного семейства полетели здравицы, славословия и благодарности. Местные разбежались по дворам и быстро вернулись, уже со столами и лавками в руках. Откуда ни возьмись появились разномастные стаканы, чашки, тарелки, а к привезённому добавилось ещё снеди, простой, но обильной. На площади затеялся настоящий пир.

      К де Креньяну со спины неслышно подошёл отец Онезим.

      – В пределах храма Господня можно славословить только Всевышнего и его сыновей, – недовольно прошипел он, словно ему хвост прищемили. – И уж совсем не стоит поощрять праздность и чревоугодие в пастве его.

      – А мы и вам привезли, святой отче, в благодарность за ваши труды, – ответил ему де Креньян. – Вы уж не откажите.

      – Да? А что? Где? – разволновался священник, сразу растеряв торжественный вид.

      – Тибо! Люка!

      На зов подбежали эконом с конюхом. Один с бочонком вина на восемь куадов, второй с половиной копчёной свиньи. Лицо отца Онезима мигом расправилось, глазки замаслились, он даже причмокнул от удовольствия. Ноша была не из лёгких, но настоятель от помощи отказался. Не заботясь о чистоте белоснежного одеяния, он лихо перекинул свинью через плечо, облапил бочонок и скрылся в церкви. Конечно же, слова благодарности он позабыл.

      Отсутствовал клирик недолго, минут через пять выскочил с ложкой в одной руке и с кружкой в другой и, позабыв собственные слова о праздности и чревоугодии, присоединился к пирующим. Вскоре отец Онезим уже отплясывал с прихожанками под пронзительно-задорные звуки пастушьего рожка.

* * *

      Чтобы не утомлять жену, Де Креньян отправил её с детьми домой и уже собирался ехать сам, когда его тронула за рукав незнакомая молодуха. Ну как молодуха – женщина лет тридцати в простой опрятной одежде, чистом фартуке и белом чепце с оборками.

      – Ваша милость, я слышала, кормилицу ищете? – спросила она.

      – Правильно слышала, – кивнул де Креньян.

      – Я пойду, если возьмёте.

      Де Креньян внимательно посмотрел на женщину. Кровь с молоком. Сильные руки, крепкий стан, широкие бёдра. Такая и Ренарда выкормит, и по хозяйству поможет, и за остальными детьми присмотрит, если понадобится. Хорошая кандидатура. Подходящая.

      – А как же хозяйство, дети?

      – Да вы не беспокойтесь, есть кому присмотреть. Могу к вам переехать, могу так приходить, ко времени. Последышу моему уже год как исполнился, а молока всё ещё – что у дойной коровы.

      Она лихо стиснула ладонями налитые груди, и де Креньян отшатнулся, испугавшись, что брызнет.

      Захохотали оба.

      «И характер незлобивый, весёлый», – отметил де Креньян про себя, а вслух сказал:

      – Давай к нам, если муж отпустит. Комнату тебе найдём, столоваться будешь в имении, да и с оплатой тебя не обижу.

      – Да куда он денется, муж-то, – усмехнулась женщина,