Ренард. Щенок с острыми зубами. Книга 1. Дмитрий Шатров

и крайне поспешное решение стали называть Хугуевым…

      – Каким-каким? – переспросил Ренард.

      – Хугуевым, – повторил старец. – Не слышал такого выражения?

      – Да нет вроде, – помотал головой Ренард. – А почему Триединый допустил такое? Хугуес же разрешил храмы строить.

      – Да кто ж его знает, – усмехнулся Вейлир, – про то нужно спрашивать жрецов его. Серорясых.

      – И всё-таки, – не унимался любознательный мальчишка, – что тут такого? Ну, прибавился ещё один Бог, ну, понастроили в его честь храмов. Что поменялось?

      – Что поменялось? На первый взгляд почти ничего. Алтарь другой и ритуал поклонения. Молитвы вместо песен и свечка взамен жертвенного петуха. И всё бы было как прежде, если бы не… Если бы Триединый не желал стать даже не первым средь многих, не старшим Богом – единственным. Всё остальное – ересь и подлежит уничтожению. А его жрецы жаждали человеческих жертв. Но они до времени скрывали намерения за благочестивым видом и сладкими словами, поджидая удачного момента. И они дождались. Это случилось недавно, лет за двадцать до твоего рождения.

      …Хлотарю Первому из династии Меровехов понадобились деньги, чтобы укрепить свою власть. Слуги Триединого предложили ему и то и другое. Тогда из Литалийской империи приехала целая делегация верховных сановников. Уж какие они привели резоны, оставалось только догадываться, но Хлотарь покрестился сам и объявил Триединого единственно верным Богом. А когда такое заявляет король – мало кто захочет оспорить.

      Литалийцы уехали довольные, а в государстве появился новый налог – церковная десятина.

      И как любой народ не любит, когда на него давят, так и вельты сплотились вокруг древних богов. Повсеместно вспыхивали бунты, служителей Триединого побивали палками, его храмы сжигали. Но святую церковь уже было сложно остановить, и служители Триединого открыли своё подлинное лицо. Бунтовщиков нещадно карали. Резали, вешали, сжигали целыми деревнями во славу истинного Бога. И вешали не святые отцы, а такие же вельты, только что обращённые в новую веру…

      Ренард притих, поражённый не столько самой историей, сколько тем, что это происходит вот – практически на его памяти. Происходит и, похоже, не думает заканчиваться. А в голосе друида появился целый букет эмоций – горечь, злость и гнев на церковников.

      …Друиды ушли в леса, ведьмы затихарились, ведуньи попрятались. Старым богам теперь поклонялись тайком. На сокрытых капищах, тех, что ещё не разрушили поборники новой веры. А культ Триединого набирал силу, разрастаясь по стране злоедучей плесенью. Церковь уже боролась не за души людей, целью стало другое. Власть. Право миловать и карать на своё усмотрение.

      И чем больше святые отцы старались искоренить веру в древних богов, тем больше ожесточались их последователи. Им уже не хватало жертвенного агнца, и белыми петухами дело не обходилось. Теперь во имя Тевтата топили, для Эзуса вешали на деревьях, а ради Тараниса сжигали живьём. А во