Эхо Миштар. Север и юг. Софья Ролдугина

венами и тянулись к окраинам поселения, расходясь от невидимого центра, который эстра видел даже сквозь сомкнутые веки.

      – А это чей дом, Верда?

      – Врачевателя. Он в саду земляные орехи растит – вкусные! Правда, они не скоро поспеют, к осени.

      Напоследок, уже в сумерках, эстра прогулялся до ворот. Касаться их не стал, но взглянул повнимательнее на ёмкости с мирцитом.

      – Так и знал, – пробормотал эстра, машинально поднимая ворот куртки – к вечеру стало прохладно. – Так и знал, что его слишком мало.

      – Что ты говоришь? – встрепенулась Верда, и глаза у неё испуганно заблестели. – Чего мало? Это плохо? Так ты сыскал свой источник, от которого мертвоходцы питаются, или нет?

      Эстра сощурился, глядя, как бледно-лиловый туман морт льнет к сосудам с мирцитом.

      – Сыскал. Осталось узнать, как его зовут.

      – Кого? – непонятливо насупилась Верда.

      Отвечать эстра не стал.

      У дома Игима уже собралась целая толпа. Большей частью те, кто не побоялся дать отпор мертвоходцу. Огита, потрясая свитком, до хрипоты спорила с тем самым испуганным северянином, зеленоглазым и светловолосым, у которого рубаха была вышита такими же узорами, как у жителей пустыни. Мастер Игим сидел на пороге дома, раскурив длинную трубку, и безмолвно наблюдал за всеми издали. Рядом с ним сидела и грызла хрустящий хлебец девчушка в красном сарафане и меховой курточке.

      – О чем спорите, добрые люди? – громко спросил эстра, подойдя ближе. Толпа расступилась, пропуская его.

      – О списке, – подбоченилась Огита. – Я говорю, что надо Рейну вписать, а Монор – что она, мол, весь день дома просидела и никак в дом Гааны попасть не могла. А меня глаза обманывают, что ли? Наши-то дома рядышком стоят, со двора всё видно.

      – Ну-ка, дайте взглянуть на список. Это те, кто в дом заходил, с родителями? – спросил эстра, забирая свиток. Писали на нём углём, видно, чтобы потом оттереть и заново использовать, поэтому слова были неразборчивые. – Да отойдите, свет загораживаете… А Рейна, которую вписывать не надо, кто такая будет?

      – Дочь моя, – скрестил на груди руки Монор, неприветливо глядя на эстру. – А что?

      – Ничего, – улыбнулся эстра в ответ, но северянина, кажется, приветливость только сильней разозлила. – А ты сам-то кто будешь?

      – Младший врачеватель.

      – Врачевателя сын?

      – Врачевание – дело семейное, – сердито ответил Монор и отвернулся, не желая больше разговаривать.

      Эстра свернул свиток, чувствуя, что дальше будет только тяжелее.

      «Надо было всё же котомку собрать заранее».

      – Ну что ж… Игим! – окликнул он мастера. – Подойди ближе. И внучку свою приведи. Это ведь твоя внучка на пороге сидит? Рейна?

      – Да, – просто сказал мастер, тяжело поднимаясь на ноги. Трубка у него погасла, но он даже не заметил. – Но не о ней речь. Скажи лучше, ты нашёл средство от мертвоходцев?

      – Нашёл. Но прежде, чем я говорить буду, вы скажите, что сходка решила. Принимаете мои условия?

      Монор сплюнул