Конь с розовой гривой. Рассказы. Виктор Астафьев

каждого не наостанавливаешься, – и всё-таки было обидно. Он начал собирать дрова на ночь…

      Эта ночь была особенно длинной и тревожной. Васютке всё казалось, что кто-то плывёт по Енисею. То он слышал шлёпанье вёсел, то стук моторки, то пароходные гудки.

      Под утро он и в самом деле уловил равномерно повторяющиеся звуки: бут-бут-бут-бут… Так могла стучать только выхлопная труба рыбосборочного катера-бота.

      – Неужели дождался? – Васютка вскочил, протёр глаза и закричал: – Стучит! – И опять прислушался и начал, приплясывая, напевать: – Бот стучит, стучит, стучит!..

      Тут же опомнился, схватил свои манатки и побежал по берегу навстречу боту. Потом кинулся назад и стал складывать в костёр все припасённые дрова: догадался, что у костра скорей его заметят. Взметнулись искры, высоко поднялось пламя. Наконец из предрассветной мглы выплыл высокий неуклюжий силуэт бота.

      Васютка отчаянно закричал:

      – На боте! Э-эй, на боте! Остановитесь! Заблудился я! Э-эй! Дяденьки! Кто там живой? Э-эй, штурвальный!..

      Он вспомнил про ружьё, схватил его и начал палить вверх: бах! бах! бах!

      – Кто стреляет? – раздался гулкий, придавленный голос, будто человек говорил, не разжимая губ. Это в рупор спрашивали с бота.

      – Да это я, Васька! Заблудился я! Пристаньте, пожалуйста! Пристаньте скорее!..

      На боте послышались голоса, и мотор, будто ему сунули в горло паклю, заработал глуше.

      Раздался звонок, из выхлопной трубы вылетел клуб огня. Мотор затарахтел с прежней силой: бот подрабатывал к берегу.

      Но Васютка никак не мог этому поверить и выпалил последний патрон.

      – Дяденька, не уезжайте! – кричал он. – Возьмите меня! Возьмите!..

      От бота отошла шлюпка. Васютка кинулся в воду, побрёл навстречу, глотая слёзы и приговаривая:

      – За-заблудился я-а, совсем заблудился-а…

      Потом, когда втащили его в шлюпку, заторопился:

      – Скорее, дяденьки, плывите скорее, а то уйдёт ещё бот-то! Вон вчера пароход только мелькнул…

      – Ты, малый, що, сказывся?! – послышался густой бас с кормы шлюпки, и Васютка узнал по голосу и смешному украинскому выговору старшину бота «Игарец».

      – Дяденька Коляда! Это вы? А это я, Васька! – перестав плакать, заговорил мальчик.

      – Який Васька?

      – Да шадринский. Григория Шадрина, рыбного бригадира, знаете?

      – Тю-у! А як ты сюды попав?

      И когда в тёмном кубрике, уплетая за обе щёки хлеб с вяленой осетриной, Васютка рассказывал о своих похождениях, Коляда хлопал себя по коленям и восклицал:

      – Ай, скажэнный хлопец! Та на що тоби той глухарь сдався? Во налякав ридну маты и батьку.

      – Ещё и дедушку…

      Коляда затрясся от смеха:

      – Ой, шоб тоби! Он и дида вспомнил! Ха-ха-ха! Ну и бисова душа! Да знаешь ли ты, дэ тебя вынесло?

      – Не-е-е.

      – Шестьдесят километров ниже вашего стану.

      – Ну-у?

      – Оце тоби и ну! Лягай давай спать, горе ты моё гиркое…

      Васютка уснул на койке старшины, закутанный