Приют непослушных детей. Александр Медведев

медсестра. – Орать он мне ещё будет!

      Она, наконец, выдернула шприц, сложила все причиндалы в лоток, и, напоследок, влепив мне в сердцах по затылку несколько крепких затрещин, удалилась. Я услышал, как по коридору зацокали её каблуки. Открыл глаза и чувствую, как на лбу выступили капли пота. Не было сил даже перевернуться на спину. Я так и пролежал ещё часа три навзничь и со спущенными штанами.

      Мало-помалу начинал подступать голод. Но еду никто не приносил, хотя несколько раз я чувствовал вкусные запахи. Откуда они исходили было не понятно.

      Потом ко мне подошёл какой-то высокий дядька в белом халате и в очках. Как я потом понял, это был мой лечащий врач. Он мне понравился. Разговаривал ласково, не бил, не швырял меня по кровати, как чурбак. Расспросил про самочувствие, посмотрел горло, послушал стетоскопом и ушёл.

      Я опять остался лежать один. Было скучно, нестерпимо хотелось есть. Народ, беспрерывно мелькающий около моей кровати, начал уже раздражать. Сначала я сидел, потом качался на пружинном матрасе, потом встал и стал качаться стоя. Все, кто проходил мимо меня приказывали мне лежать. Несколько раз по коридору пробегал добрый доктор, в очках и он тоже на ходу, словно автомат, велел мне лежать. Да сколько же можно лежать! Не хочу я лежать! Я хочу домой. Хочу к маме. Кстати, а почему она не приходит?

      В какое-тог время народ в коридоре рассеялся. Стало пусто. Мне почему-то казалось, что мама пришла, но она находится там, за стеклянными дверями в конце коридора, на лестничной площадке. Я неслышно соскользнул с кровати и, как есть, босиком, побежал по коридору. Меня никто не остановил. Я добежал до дверей, открыл их. С лестничного пролета пахнуло холодом, но там никого не было. Я хотел выбежать ещё дальше на лестницу и посмотреть вниз, но меня сзади кто-то сгрёб руками, поднял в воздух и понёс обратно в коридор.

      – Пустите! Там мама! – закричал я, что было сил.

      – Там нет никакой мамы! – услышал я прямо над ухом строгий женский голос. Кто-то торопливо нёс меня по коридору, или врач, или санитарка. Донеся до кровати, меня швырнули на матрас так, что я несколько раз подпрыгнул на нём, как на батуте. Уже в полёте я рассмотрел, кто это был. Какая-то медсестра. Губы тонкие, злющие.

      – Сейчас укол и ремня! – пригрозила медсестра. В довершении ко всему она подняла и закрыла на замок борт кровати. Я спрятался по одеяло и долго не вылезал оттуда. Проходили часы, но с уколом или ремнём никто не приходил. Я осторожно высунул голову из-под одеяла. Борт кровати высоченный, почти с мой рост. Его даже не перелезешь.

      Между тем наступил вечер. Хождение по коридору прекратилось. К невыносимому чувству голода прибавилась ещё и жажда. Я встал на ноги, схватившись руками за борт кровати, и оглядел соседние койки, на которых лежали другие дети. На их тумбочках тоже не было ни воды, ни еды.

      На следующее утро, только открыв глаза, я увидел, что на моей тумбочке что-то лежит. Я приподнялся на руках и посмотрел, что это такое. На тумбочке стояла пластмассовая тарелка с насыпанной на ней горстью таблеток.