Февраль. Завтра уже весна. Елена Николаевна Щигорцова

глаза. Скорбь и потери состарили её, но ничего не смогли сделать с красивыми лучистыми глаза, пусть и такими печальными сейчас.

      Аня вздрогнула и, улыбнувшись, скрылась за дверью. Грозная Капитолина Сергеевна зашла за ней и демонстративно с шумом щёлкнула замком. Юрию ничего не оставалось, как на свой страх и риск, отправляться в увиденную им комнатку, оказавшейся открытой в соседней квартире.

      Ему стало уже ощутимо холодно в кожаной приталенной курточке, пусть и модной для его времени, поэтому, увидев в комнате висящий тулуп из овчины, не думая переоделся. Тулуп был значительно длиннее, что отчасти согревало и ноги. Предусмотрительно достал из внутреннего кармана бутылку, глотнул прямо из горлышка и спрятал за ножкой кровати. Усталость и впечатления морили. Свернув свою курточку, сунул её под голову и лёг на кровать, почти сразу же заснув.

      Разбудило Юрия Алексеевича чью-то присутствие, уловимое сквозь сон. Он открыл глаза. Перед ним с маленькой самодельной коптилкой, еле отбрасывающей свет, стоял старик, внимательно рассматривающий его.

      Старик был маленький сморщенный в огромных роговых очках и самошитом толстом жилете без пуговиц, отчего подвязался ремнём. Смотрелось забавно, но старику, видимо, было тепло.

      Юрий Алексеевич поднялся, свесил ноги с кровати и тоже уставился на старика:

      – Чего, папаша? – Спросил, как можно непринуждённее, не зная, чего ожидать от незнакомца.

      – Спепан? – Недоверчиво, но с нотой надежды задал вопрос старик, – не признал? Фёдор Валерьяныч я…

      Юрий, на всякий случай, изобразил радостно-изумлённое лицо, мало ли чем могла обернуться эта встреча.

      – Степан? Натальи Константиновны, Наташеньки нашей сын? – продолжал вопрошать старик, – так ты комнатку, молодой человек, попутал, давненько дома-то не бывал. А матушка твоя…. На большую землю недавно так уехала…

      Физик, хоть и был отчасти ещё в дремоте, но сообразил: этот старик принял его за парня соседки. Что ж на руку. Мать этого парня, значит, уехала. Значит, пристального распознавания можно избежать. А сам он где? Может на фронте, а может до войны, куда уехал, это уже дело девятое. Главное, сейчас продержаться, а там, может, из всего этого выпутаться представится случай.

      – Пойдём, – продолжал Фёдор Валерьянович, – я тебе твою комнату открою, Наташенька мне ключи оставила.

      Старик зашаркал к выходу. Юрий встал, незаметно сунул бутылку в карман тулупа и, прихватив куртку, вышел за ним.

      «Его комната» была почти точно такой же, только кровати две, да огромная люстра над столом. Правда здесь было пустынней, только пара фотографий на белёной стене. Физик присмотрелся: парень с фотографии действительно был чем-то на него похож – вроде на первый взгляд и невзрачный, но неуловимыми нотками притягательный человек с чёрными насмешливыми глазами.