Город любви 05. Андрей Юрьевич Ненароков

подъезде опять перегорела лампочка, солдат вжался в стену и перестал дышать. Офицер был, видно, навеселе и, насвистывая себе под нос про туман, похожий на обман, прошел мимо.

      Весной встречи влюбленных стали редкими, по вечерам стало светлее, и Завьялов сбегал из казармы только после ночной проверки. Но зато он мог оставаться у Лерочки на всю ночь. После таких бдений ефрейтор выглядел как зомби, но в душе был несказанно счастлив. На политзанятиях, вместо того чтобы конспектировать работы Владимира Ильича Ленина, Игорь сочинял любовные стихи, а потом нес их как дар в библиотеку к ногам Валерии Николаевны.

      Боевая учеба в части набирала все большие обороты. Об отправке солдат для охраны стратегических объектов совсем забыли. Вместо автоматов им стали выдавать щиты с дырочками в верхней части и длинные резиновые дубинки, которые народ прозвал демократизаторами.

      – Плотней щиты, плотней щиты! – кричал капитан, обходя строй развернутой на плацу роты. – Делай раз! – щиты чуть разворачивались влево. – Делай два! – в проем между щитами устремилась сотня рук с демократизаторами. – Делай три! – солдаты вновь закрылись щитами.

      На этих занятиях Завьялов чувствовал себя римским легионером, который вот-вот должен выступить в поход, например, в Дакию, и встретиться там с ордами варваров.

      Игорь никому не рассказывал о своей связи с библиотекаршей. На вопросы товарищей, куда он бегает в самоволку, Завьялов отвечал, что до одной колхозницы в деревню, и больше никаких подробностей. Это вызывало еще большее любопытство, его пытались расколоть, ведь среди солдат любимым занятием было обсуждать свои действительные и мнимые похождения, но Игорь молчал как партизан. Он с ухмылкой наблюдал, как за Валерией пытаются ухаживать солдаты и офицеры. По вечерам Лерочку по очереди провожали то капитан из четвертой роты, то прапорщик из первой. Игорь иногда специально проходил в такие моменты возле возлюбленной, печатая асфальт строевым шагом и отдавая честь командирам, которые отворачивались или небрежно козыряли, а Лерочка одаривала его украдкой обворожительной улыбкой.

      Валерии изредка требовались доказательства, что она сделала правильный выбор и влюбилась в необыкновенного мужчину. В такие минуты она заходила в клуб, на репетицию ансамбля и убеждалась, что Игорь стоит с микрофоном на сцене, а не выполняет строевые упражнения на плацу, под командой какого-нибудь сержантика. Особенно Лерочку Калюжную распирала тайная гордость на концертах, которые давали «Серые шинели» в клубе по праздникам. Восьмого марта ей хотелось выбежать на сцену и при всех расцеловать солиста, но пришлось сдерживать свои эмоции. Она даже позавидовала некоторым офицерским женам, не стеснявшимся бросать к ногам Игоря подаренные мужьями цветы.

      В начале июня их отношения стали почему-то охладевать. Валерия сделалась резкой и раздражительной, перестала звать Игоря в гости. Он гадал, в чем причина, писал ей нежные записки, но Лера оставалась глуха к его просьбам и мольбам о встрече,