Собрание повестей и рассказов в одном томе. Валентин Распутин

Не видишь?

      – Не слепой и не глухой. Грамотный. Ты почем ее продаешь?

      – А ты что – в первый раз ее в глаза видишь? Не знаешь?

      – Где у тебя новая цена?

      – Какая новая цена?

      – Государственная! Сегодня какое число?

      Вера сграбастала с прилавка бутылки и поставила их куда-то себе под ноги.

      – Ты чего?! – закричал Колька и повернулся за поддержкой к народу: – Она чего это, а? Она по-вчерашнему хочет, по-старому. Вы поглядите!

      – Проваливай! – отрезала Вера, не вступая в переговоры. – Следующий!

      – Чего проваливай! Чего проваливай! – завопил Колька. – Сегодня какое число? Вся страна пьет по-новому, а ты чего?! Ты кому ее – баранам продаешь? Совсем уже обнаглели! Вся страна пьет по-новому, а мы значит, плати. За шесть, значит, за двадцать!

      – Следующий! – переводя голос из грудного в горловой, потребовала Вера.

      Следующим был пенсионер Иван Демьянович Карнаухов по прозвищу Кабыть, человек тихий и осторожный, всю жизнь проработавший в ночных сторожах. Иван Демьянович залепетал:

      – Я тоже, кабыть, по-новому… кабыть, за три и семьдесят.

      – Да вы что – очумели?! – Вера гневно уперла руки в боки, оглядывая очередь и понимая уже, что перед нею стоит сейчас народ единого духа. – Какие три семьдесят?! У вас соображенье маленько есть? Или уж последнее пропили?

      – Слух же прошел, – послышалось из очереди.

      – Да мало ли что вам наговорят! Вы пошто сюда-то по слуху идете?

      – Не слух – сообщение было! Сам слышал, – подпустил чей-то нетвердый голос, но кто в таких случаях замечает расхлябанность?

      И – загудели:

      – Ага, в тайге живем, так все можно. И недовозить можно, и обдирать можно.

      – Будто нелюди мы. Будто закону нету.

      – Известно, закон что конь: куда хочу, туда и ворочу.

      – Ишь, наела бока-то, – вступил опять в роль Колька Новожилов, больше всех потрясенный зашатавшейся уценкой. – Оно и старую цену надо проверить, какая она. Неизвестно, где ее набавляли.

      Этого Вера вынести не могла.

      – Я тебя счас как шурану! – потянулась она к Кольке.

      Он отпрыгнул.

      – Проверяла! Ты у меня еще придешь, ты у меня попросишь! Кто еще тут хочет проверять? – крикнула она в очередь. – Кого я обманываю? Очумели, совсем очумели. Из-за них бьешься, мерзнешь, клянчишь там, правдами и неправдами выбиваешь, а они вон что!

      Очередь притихла. Веру побаивались: могла она и словесно перепустить, могла при надобности и задеть неловко. Бывало такое, бывало. Ни одного мужика в деревне нельзя с нею рядом поставить. Тому уж лучше сразу сдаваться, чем пытаться с какой угодно стороны равняться. Но главная сила Веры заключалась, конечно, в том, что стояла она за прилавком, а это по нынешним временам не меньше, чем быть директором леспромхоза.

      – Мне, кабыть, за шесть за двадцать, – сдался Иван Демьянович, протягивая деньги.

      – Все! – отрубила Вера, отстраняясь от прилавка. – Вы у меня, кабыть, ни за шесть, ни за двадцать шесть ее не получите. Хватит.

      – Как