Небесный Путь в Россию. Дневник Военкора. Ирина Скарятина

хихикает каждый раз, когда я упоминаю очередное название чего-либо в Филадельфии. И ему явно очень жаль, что мне нужно уходить, когда приходит время возвращаться с остальными на "Щебетунью".

      Одни солдатики принимаются читать карманные издания детективных рассказов, другие, растянувшись на полу, мгновенно засыпают. Менее удачливые, для которых на полу не нашлось места, маются на невыносимых сиденьях, уперев локти в колени и уткнувшись лицом в ладони – пытаясь таким образом уснуть. Я тоже сижу в одном из этих "ковшей" меж двух бойцов и время от времени ловлю себя на том, что клюю носом и кренюсь то вправо, то влево, когда на несколько мгновений мной овладевает дремота. В конце концов я погружаюсь в глубокий сон и, проснувшись через какое-то время, обнаруживаю себя лежащей на коленях того мо́лодца, что справа. Должно быть, он совсем не шевелился, боясь меня потревожить, а когда я, смутившись, благодарю его за доброту, он отвечает: "Всё окей, сестрёнка. Хоть вы и одна из нас, но всё же вы женщина, о которой не грех и позаботиться". Я прихожу в абсолютный восторг от этой фразы – "одна из нас", тут же разместив её в ряду наилучших комплиментов в моей жизни.

      Теперь мы движемся по так называемому "лётному коридору" (недалеко от Эль-Фашира в англо-египетском Судане) – самому безопасному здесь маршруту шириной около десяти миль68. Вдали виднеется гряда гор с двумя высокими вершинами, затем река и кусочек зелени, похожий на оазис в пустыне. Как же тяжело лететь сегодня из-за висящей в воздухе песчаной пыли и безжалостно палящего солнца.

      Джонни-Пончики69 начинают петь, сначала тихо, потом всё громче и громче, пока уже не орут во весь голос. Постепенно я дружусь со всеми ними, потихоньку передвигаясь по салону и пересаживаясь с одного сиденья на другое. Вскоре я обнаруживаю, что больше всего их волнуют разговоры о доме, и благодарю свою судьбу за многочисленные поездки по всей Америке в рамках своих лекционных туров в течение последних двенадцати лет. Ведь проводя те лекции, я познала Соединённые Штаты намного лучше, чем большинство американцев, которые там родились и выросли. В девяти случаях из десяти я, к своему большому удовольствию, обнаруживаю, что знаю города, о которых говорят ребята, – их собственные родные города. Их радует, когда я говорю, что бывала там, и они тут же начинают рассказывать мне о своих семьях и отчем доме.

      "Вы помните нашу главную улицу? – в волнении спрашивают они. – Так вот," (здесь описания, конечно же, разнятся) "наш дом третий справа, коль вы свернули у кинотеатра, – ну, вы знаете, тот белый каркасный, что позади лужайки".

      И с нетерпением ждут моего ответа, что, разумеется, я его помню, эдакую типичную американскую постройку, что похожи, как две капли воды, куда ни приедешь. А после вопят, и хохочут, и хлопают себя по коленям и меня по плечам, крича своим товарищам: "Представляешь? Она знает, где я живу! Она видела мой дом … а может, и моих родных!" Затем переходят к делу, доставая свои бумажники, чтобы показать мне фотографии семей, оставшихся на родине.

      Благодаря

68

От переводчика: Порядка 16 километров.

69

От переводчика: Имя нарицательное для всех американских солдат-пехотинцев, взятое из одноимённого названия чёрно-белого американского комедийного фильма 1942-го года.