Будь со мной. Виктория Горкушенко

я ее обнял, моя рука была опасно низко, поэтому я ощутил лишь ткань, но сейчас оценил весь масштаб ее одежды, вернее ее отсутствие. А когда она обулась в летние босоножки на шпильке, я совсем обалдел. Красиво, спору нет, но на дворе ноябрь как-никак.

      – Только не говори, что ты собираешься в этой обуви выйти на улицу. Мало того, что платья совсем нет, так еще и ноги голые.

      О нет. Не говори слово «голый», иначе твоя фантазия разойдется на полную катушку.

      – Я сказал ей то же самое, – крикнул ее отец, как я предполагаю из кухни.

      – Это платье носится с такими босоножками, – она выпрямилась и стала гораздо выше.

      Идеально для поцелуев.

      – К тому же, – продолжила она. – Нам дойти лишь до машины и обратно.

      – Все равно ты слишком легко одета, – сказал я и помог ей с пальто.

      – Волнуешься за меня? – с улыбкой вернула она мне сегодняшние слова.

      – Да, – ответил я и поймал себя на мысли, что это правда.

      Ее улыбка ослабла. Она не ожидала такого ответа.

      – Ладно, пошли. Пока, пап.

      – До свидания.

      – Пока, Лисенок. Пока, Кир.

      Лисенок.

      Мне нравится.

      Мы вышли, и я приобнял ее за плечо, частично закидывая на ее спину мою расстегнутую полу пальто.

      Что? Я бабник, но не полная скотина же.

      – Господи, женщина. Я попросил тебя одеться наряднее, а не нарядно раздеться.

      Она хихикнула.

      – Не говори, что тебе не нравится. В этом платье я даже себе так нравлюсь, что сама бы себя трахнула.

      Я простонал.

      – Черт. Не произноси такие вещи, когда мы наедине, и когда ты в таком наряде. Иначе я трахну тебя прямо в машине.

      – Как будто тебе бы кто-то позволил, – фыркнула она и села в машину.

      Я оббежал свой Тигуан и тоже сел.

      – Я могу быть убедительным, – соблазнительно пророкотал я, глядя на нее и заправляя ее рыжие локоны за ухо. Ее дыхание замерло в груди. – Но возвращаясь к предыдущей теме. Мне очень нравится твое платье, даже слишком. Но я бы не хотел, чтобы ты заболела. – Я отвернулся и завел машину, включая посильнее обдув в ногах, чтобы она не обморозилась, пока мы едем. – Не хочу показаться грубым, но ты поздний ребенок?

      Она хмыкнула.

      – Да. Маме было 40, когда она забеременела, папе 45.

      Я присвистнул.

      – Мои родители наоборот были слишком молоды, чтобы вступать в брак и заводить детей. Мама родила нас с братом в 18.

      – Максим, кажется, да? Видела вас вдвоем в зале.

      – Откуда ты знаешь, как его зовут? – удивился я, и снова ревность подняла свою уродливую голову.

      – Из вас двоих он милашка. Ты вечно в наушниках, зациклен лишь на тренировке. Он же всегда веселый, добрый и общительный.

      – С тобой он тоже общался? – прозвучало как-то обвинительно, даже на мой слух.

      – Эм. Нет. Вообще-то я тоже очень замкнута в зале. Обращаюсь к кому-то из парней только если нужно подстраховать.

      – Проси теперь только меня, хорошо?

      – Кир, мы еще не встречаемся, а ты уже абьюзишь меня? – со смешком