Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. Сергей Платонов

и Польской войны, от опричнины и других более скрытых причин в 70-х и 80-х годах XVI века новгородские пятины, кроме разве Вотской, обезлюдели. По выражению покойного Ильинского, «население по реке Мсте представляло в это время картину полного запустения». И в других менее бойких местах убыль населенных дворов весьма заметна. А между тем и самый Новгород, оправясь от погрома 1570 года, как и его пригороды, лежавшие у Финского залива и Ладожского озера, сохранял относительную населенность, хотя транзитный торг, которым кормилось население Новгорода, и упал к концу царствования Грозного[13].

      Совершенно подобную картину представлял и Псков с пригородами в конце XVI века. Сам Псков, несмотря на осаду Батория, сохранил свое население и свой торг и быстро оправился от бедствий войны. Как кажется, этому помогло одно обстоятельство, отмеченное мимоходом в описании Пскова у немца Кихеля, видевшего Псков в 80-х годах XVI века. Кихель говорит, что к его времени во Псков перешла торговля из Нарвы. Упадок русского отпуска из Нарвской гавани отмечен был Флетчером, который совершенно правильно указал и причины упадка – в Ливонской войне. Известно «чисто международное», по выражению Г. В. Форстена, значение вопроса о нарвской торговле во вторую половину XVI столетия: шведы и поляки требовали закрытия торга с Москвой в Нарве, через которую шли русские товары в Ревель; датчане и Любек желали торговать в Нарвской гавани. Успехи шведов на Финском побережье помогли им настоять на своем, отрезать русских от Нарвской гавани, и вот русские товары находят выход на Балтийское море через Псков. Потеряв лужский путь, новгородская торговля усиленно пользуется шелонским, и Псков, бывший во все времена посредником между Новгородом и Рижским заливом, только выигрывает. Всякая перемена в новгородском рынке должна была чувствительно отзываться на Пскове особенно потому, что все торговые сношения Пскова с Московской стороной обязательно должны были производиться, «не объезжая» Новгорода. Так, по крайней мере, было при Иване Васильевиче Грозном, и эта связь псковского рынка с новгородским сослужила Пскову добрую службу в изучаемую нами пору. Мы не знаем точно количества псковского населения в XVI веке и не сможем заключить о нем по той цифре 6500 дворов в «старом Застенье», которую дает Псковская летопись для 1500 года, но можем составить себе некоторое представление о населенности Пскова косвенным путем – по состоянию псковского торга, о котором есть интересные сведения. Псковский торг заключал в себе, кроме гостиных дворов, до 1300 торговых помещений в самом городе, не считая небольшого числа лавок в Завеличье; из этого числа 1010 (80 %) принадлежали черным тяглым людям, до 200 лавок (15 %) – церквам и духовенству и только 48 лавок – ратным псковским людям. Из общего числа владельцев лавок было тяглых людей 773 (81,8 %), ратных людей 42 (4,5 %), духовных 97 (10,6 %) и, наконец, церквей 28. Эти данные достаточно ярко рисуют размеры псковской посадской общины и в то же время указывают на ее целость и крепость в исходе XVI столетия.

13

Ильинский, статья в «Журн. Мин. нар. просв.», 1876, июнь, с. 267 и др. – Русск. ист. библ., II, с. 796–797. – «Сборник материалов по русск. истории начала XVII в.» И.М. Болдакова, СПб., 1896, с. 35–39. – Ильинский, о. с., с. 271; Никитский, «Ист. экон. быта Вел. Новгорода», с. 92, 106, 107; М.Н. Бережков, «О торговле Новгорода с Ганзой», с. 155. – «Русск. ист. сборник» Погодина, т. I, статья Ходаковского, § 33, с. 33. – Беляев, «Рассказы из русской истории», т. II, с. 27. – А. А. Э., I, № 205; Н.Д. Чечулин, о. с., с. 50–52; Ильинский, о. с., с. 215; его же статья в «Историч. обозрении», IX, с. 139–145, 238–242. – «Новгородские летописи», СПб., 1879, с. 351. – «Гейденштейна записки», изд. 1889 г., с. 171–172. – Ильинский, о. с., сличи с. 216–217, 231–232, 243–244. – Д. А. И., III, с. 517; VIII, с. 135; IX, с. 313. – Никитский, о. с., с. 208.