Прямая видимость. Осужденная… курсант. Андрей Караичев

ни-ка-ких! Ты же знаешь моё отношение к ним из-за брата! Я ведь говорил? Сто раз говорил: не дай бог, поймаю тебя на этом – убью?! Говорил! Греха на душу, конечно, не возьму, но ты мне больше не дочь! Моя любимая дочурка умерла, а убила её – ты! Чуждая мне девица – убила мою дочь, когда впервые ввела в себя эту отраву!» – слово батя держал долго. Да, они приезжали с мамой на свидание в зону к Лидии… лучше бы сидели дома! Холодная встреча, словно с чужими людьми, нет, даже не с чужими, незнакомцы тебе безразличны, а скорее – с врагами. Обижалась ли осуждённая на отца за сказанное, за сделанное им? Конечно! Хотя на подсознательном уровне понимала – он прав.

      По истечении срока заключения отношения Лиды с родителями вроде чуть наладились, правда, жила Вострикова у дедушки с бабушкой, не тех, что в деревни, у родителей мамы, в Нововоронеже. Собственно, потому Эфка и направила заявку на поступление в экспериментальное училище, батя сказал, – «Закончишь его, реабилитируешься, и если больше ни капли отравы в твоей жизни, прощу!» – Каких бы обид в прошлом на родителей ни имелось, Лида мечтала наладить с ними отношения, вернуть всё как было, пускай и понимала, что при самом лучшем раскладе, «как раньше», уже не вернуть.

      – М-да! – выдохнул Старохватов, когда Вострикова окончила рассказ, – не знаю, чего и сказать.

      Богдан уловил в покрасневших, влажных глазах Лиды надежду, надежду на то, что он несколько утешит её, приободрит, нечто ёкнуло в чёрствой душе воина, сжалился. Капитан не сразу решил: как именно «оптимизировать» девушку? Предпочёл зайти издалека:

      – Отца твоего понять можно. У меня самого дочь, ей девять лет скоро, в декабре, я и мысли допустить боюсь, что она к чему-то такому прикоснётся. Не знаю, как бы я себя повёл на месте твоего бати, если честно, и представлять не хочу. Наверняка он скучает по тебе, любит и верит в исправление, как и ты, хочет вернуть былое – уверяю. Дети растут, ничего с этим не поделать. Сам такой, знаешь, мечтаю порой, чтоб дочка рядом всегда была, дома ждала, загадываю под «падающую звезду»: вырастит моя Алиска, перестанет от матери зависеть, переедет либо прямо ко мне, либо поближе, часто станет навещать, делиться мыслями, вместе планы строить примемся и так далее. Мечтать не вредно! Я ж понимаю, вырастит она, учёба пойдёт, друзья и подруги, потом работа, семья, дай бог, чтоб с хорошим, дельным мужиком! Я б тогда с внуками нянчился, подобно твоим дедушке с бабушкой из деревни. Твой батя, того же хочет, поверь. Так что, стисни зубы и исправляйся! Отца увидишь, подвинь гордость, извинись перед ним, заверь, что всё исправишь, время есть.

      – Когда я его ещё увижу! – грустно хмыкнула Эфка.

      – Седьмого сентября.

      – В смысле?! – Удивилась Лида.

      – В прямом! Заявку заранее подают на посещение, вот, седьмого сентября у нас, точнее, у вас – присяга. Твои родители заявили, что желают прибыть, мы им пропуски выпишем.

      – Правда?!

      – Конечно, таким не шутят.

      – Ура! –