Мертвый час. Валерий Введенский

пока не составил. Из положительных качеств: умен, образован, с интуицией порядок (в сыщицком деле она ох как необходима), инициативен. Из отрицательных: желания Ивана Дмитриевича стремится предугадать. Что для розыска – беда. Сыскарей вечно подгоняют, начальству хочется более высокому начальству доложить о поимке убийцы-грабителя-насильника! Мол, хоть и допустили, уже исправили. Однако поспешность в розыске чревата. Чай, не блох ловим: которую задавил, ту и ладно. Преступника надо вычислить наверняка, иначе невиновного засадишь, а истинного злодея упустишь.

      – Двоих агентов отправил за дворником, двоих за ломовиком, полюбовником Маланьи.

      – Молодец, – похвалил Арсения Ивановича Крутилин. – Может, еще какие соображения имеются?

      – Имеются, однако поперед целесообразно дворника с извозчиком допросить. Оба могли убить. И порознь, и вместе.

      – Могли, – согласился Крутилин.

      Дворника Иван Дмитриевич почему-то из виду упустил. А ведь подозрителен. Почему, интересно, пьян был с утра? На их службе злоупотребление не приветствуется. А вдруг потому, что деньгой разжился? Увидел ночью, как Варфоломеева из дома уходит, пробрался во флигель через открытое окошко, выстрелил…

      Опять этот хренов револьвер. Откуда он, черт побери, у дворника?

      Нет, но почему Красовскую не задушили?

      Крутилин от злости сломал карандаш, который вертел в руке:

      – Ты каучук не тяни. Излагай соображения.

      Яблочков затараторил:

      – В Нижний следует агента отправить, труппу опросить.

      – Шо они могут знать? Жили от нее отдельно…

      – Во-первых, личность ухажера. Наверняка и представления посещал, и цветы дарил.

      – А вдруг их было несколько?

      Яблочков закатил глаза. Не дай, как говорится… И продолжил:

      – Во-вторых, почему именно ухажер? А вдруг кто-то из труппы Красовскую убил?

      – С какой такой стати?

      – Народец в театрах собран сумасшедший. Из-за выигрышной роли любую пакость друг дружке способны сделать. Даже убить.

      – Шо ты говоришь, – не поверил Крутилин.

      – Ей-богу, Иван Дмитриевич. Чего только актеры не вытворяют. И слабительное конкурентам подмешивают, и битое стекло в туфли запихивают…

      – Откуда знаешь?

      Яблочков покраснел:

      – Мечтал об актерской карьере. Однако судьба распорядилась иначе.

      – Жаль, актер бы из тебя вышел знатный.

      В прошлую среду к Крутилину явился осведомитель. Опустившаяся личность, горюн[12] Степка по кличке Кобель. Пришел с обычной бедой – пропил сапоги. А сапоги для горюнов ценность исключительная. Траурные фрак и брюки им старосты выдают, а вот сапоги надо иметь свои. Пропьешь – из горюнов вон. Что со Степкой и приключилось. Пришел он к Крутилину просить на сапоги, а взамен шепнул, что в известном трактире на Лиговке, где нищие собираются, прячется варнак[13] Студеный, осужденный пару лет назад за убийство и грабеж.

      Трактир, кроме парадного, имел множество

12

На похоронах с фонарями в руках сопровождали катафалк.

13

Сбежавший из Сибири каторжник.