Мешок с костями. Стивен Кинг

книга в год не получается, недовольны и издатель, и агент. У издателя могут не окупиться вложенные в тебя инвестиции, у агента не хватит денег для оплаты счетов его психоаналитика. Опять же если книга сильно задерживается, часть читателей может тебя и подзабыть. Тут уж ничего не поделаешь. Опять же нельзя и частить, иначе читатель может сказать: «Что-то начитался я этого парня, он уже на зубах завяз».

      Я рассказываю вам все это, чтобы вы поняли, каким образом мне удалось четыре года водить всех за нос: компьютер я использовал главным образом для игры в «Скрэббл», но об этом никто не догадывался. Писательский психологический барьер? Что такое писательский психологический барьер? Нет у нас никакого писательского психологического барьера! О каком таком писательском психологическом барьере может идти речь, если каждый год поздней осенью появляется новый детективный роман Майкла Нунэна? Почитать его на досуге – одно удовольствие, не только вам, но и вашим родственникам. И между прочим, обратите внимание, что в нашем книжном магазине на второй экземпляр предоставляется тридцатипроцентная скидка. Выгодное получается дельце.

      Секрет прост, и я не единственный популярный американский автор, который им владеет. Если слухи верны, Даниэла Стил (приведу только один пример) десятилетиями пользовалась формулой Нунэна. Видите ли, хотя я публиковал по книге в год, начиная с романа «Быть вдвоем», который увидел свет в 1984 году, за последующие десять лет я написал четырнадцать романов. То есть четыре года мне удавалось писать по две книги. Одну я отдавал агенту, вторую припрятывал.

      Не помню, говорил ли я об этом с Джо, но вопросов она точно не задавала, то есть понимала, что я делаю: как белочка, запасаю орешки. Конечно, думал я тогда не о психологическом барьере. Черт, да я просто развлекался.

      В феврале 1995 года, запор в по меньшей мере два многообещающих сюжета (вот эта функция моего мозга – подбрасывать сюжеты – никуда не подевалась и теперь вместо радости приносила только горе), я более не мог отрицать очевидное: у меня самые серьезные неприятности, с какими может столкнуться писатель, за исключением разве что болезни Альцгеймера и инсульта. Однако в большой сейфовой ячейке, которую я абонировал в «Файделити юнион», лежали четыре картонные коробки с рукописями. Промаркированные как «Обещание», «Угроза», «Дэрси» и «Верх». Где-то на День святого Валентина позвонил мой агент, и в его голосе слышалось волнение. Обычно я передавал ему мой последний шедевр в конце января, а тут минула половина февраля. И им пришлось бы задействовать все резервы, чтобы успеть с очередным романом Майка Нунэна к рождественской лихорадке. Конечно же, он желал знать, все ли в порядке?

      То был мой последний шанс признаться, что все как раз не в порядке, но мистер Гарольд Обловски из дома 225 по Парк-авеню не относился к тем, кто смиряется с неизбежным. Он был хорошим агентом, в издательских кругах его любили и ненавидели (иногда одни и те же люди и одновременно), но