Тьма и золото полуночи. Холли Рейс

в отчаянии смотрит на нас. Ей нужна удача. Да и всем нам.

      – Ладно, двигаемся к парламенту, – говорю я.

      – Сделаем, – кивает Олли, но он не в силах скрыть усталость в голосе.

      Я прекрасно знаю, что́ он должен чувствовать – дикую боль в затылке. И взрыв боли в носовых пазухах, за которым последует теплый поток крови. Я понимаю, что это глупо, но не могу удержаться от зависти к Олли. Для меня была непереносима эта боль в голове, но она ведь означала, что я чего-то стою. Что я особенная. Но оказалось, что я не была в достаточной мере особенной. Когда мой Иммрал подвергся настоящему испытанию, оно оказалось не по мне, и Экскалибур меня наказал, высосав мою силу.

      По мере того как мы приближались к парламенту, сновидцев становилось больше. Целые толпы бродили по улицам, ожидая приказа от своего командира. Теперь стало обычным делом увидеть сновидцев безо рта, и нередко их черепа были вскрыты, а мозги удалены – вместе со всеми мыслями. А здесь, поблизости от центра силы Мидраута, я не видела ни одного с уцелевшим черепом. Зря мы сюда приехали.

      Моя лошадка Лэм задевает бедром какого-то сновидца, и тот дергается в мою сторону, его лицо вытягивается, руки нервно машут. Я отвожу Лэм в сторону, ближе к Самсону, пока наши ноги не соприкасаются. При других обстоятельствах мне стало бы спокойно от его близости, но здесь покоя не найти. Серый ландшафт надвигается на нас так же, как сновидцы.

      Потом мы замечаем это: впереди стена людей, преграждающая нам дорогу к зданию парламента.

      – Не думаю, что это случится, Неризан, – говорит Олли.

      – Думаю, ты можешь быть прав, – отвечает она.

      Некоторые из ближайших сновидцев всматриваются в хиджаб под ее шлемом, понемногу придвигаясь к ней.

      – Унизительное отступление? – произносит Самсон.

      Все мы дружно киваем.

      Потом заставляем наших лошадей пятиться, поскольку не имеем возможности найти место для того, чтобы развернуть их. Стена сновидцев надвигается на нас. И она смыкается за нашими спинами.

      – Пожалуй, понадобится твоя помощь, братец, – бормочу я уголком рта.

      – Черт, как мне хочется, чтобы ты сама могла это сделать! – Олли закрывает глаза и призывает свой Иммрал.

      С криком боли он направляет струю горящих инспайров на тех, кто преграждает нам дорогу. Они шарахаются назад, их кожа вздувается невообразимыми пузырями.

      – Скорее! – кричит Самсон.

      Мы поворачиваем лошадей и галопом несемся в открывшееся пространство.

      Но до нас пытаются добраться не только сновидцы. Сами здания тоже давят на нас, делая улицу узкой. Я сжимаю ногами бока Лэм, направляя ее. Олли рядом со мной заставляет своего коня Балиуса перепрыгнуть через группу вооруженных сновидцев, с помощью Иммрала взметнув коня и всадника над поднятыми ножами.

      Кто-то задел ножом ногу Неризан, и на боку ее лошади остается кровавый след. Неризан наклоняется, чтобы отпихнуть нападавшего.

      – Можешь делать что угодно со мной! – рявкает она. – Но не смей касаться моей лошади!

      Лишь через несколько миль мы возвращаемся