Наследство в Тоскане. Джулианна Маклин

одного. – Я опустила взгляд на свои руки. – В любом случае почему он лишил своих родных детей основной части своего состояния? Разве он не любил их? Я просто не понимаю этого.

      Мария подошла ко мне, встав возле картины.

      – Возможно, я могла бы немного просветить вас на этот счет.

      – Да?

      – Си. – Она помедлила, потом покраснела. – Фиона, я не люблю сплетничать, да и кто я, чтобы судить? Но, если быть честной… Я бы не могла назвать Коннора и Слоан любящими детьми. Когда они были маленькими, они были просто лапочки, и мне так нравилось, когда они приезжали. Я могу простить им то, что они не хотели ездить сюда, будучи подростками. Им не хотелось расставаться с друзьями. Это естественно. Но я не могу простить им, что, повзрослев, они настолько отдалились.

      – Ну, наверно, были причины, по которым они не хотели приезжать.

      – Все, что я знаю – это что Антон предпринимал все усилия, чтобы сохранить контакт с ними. Он звонил и приглашал их, но они постоянно были слишком заняты. Уж не знаю, чем именно. Никто из них никогда не работал. Но они даже в шутку не говорили ему, что попытаются заехать когда-нибудь потом. Коннор позвонил ему единственный раз, чтобы попросить денег. Антону все это было тяжело, и думаю, что в последние несколько лет он испытывал их. Он предоставлял им все возможности приехать и узнать что-то про винодельню, но они всегда говорили «нет». Подозреваю, все это только лишний раз убеждало его, что им плевать на него и его винодельню.

      Я обернулась к Марии.

      – То есть вы думаете, что он хотел дать им урок, оставив все мне? Или он просто мстил?

      – Безусловно, он мог быть мстительным. Под конец жизни он был очень вспыльчив и раздражителен. И одинок.

      – Но почему тогда не преподать урок мне? – спросила я. – Я уж точно не была любящим ребенком.

      Мария посмотрела на меня.

      – Может быть, переписывая завещание, он думал вовсе не о вас.

      Я потерла затылок.

      – Думаете, это могла быть моя мать? Но почему? Может, вина? Искупление?

      Мария пожала плечами.

      – Кто-нибудь здесь должен знать, что же между ними произошло.

      Я вернулась к своему стулу, села и побарабанила пальцами по столу.

      – Как хоть они вообще встретились?

      Внезапно, подумав об обвинениях Коннора, я испытала приступ паники. В этот самый момент он наверняка звонит своим адвокатам и, возможно, частным детективам, чтобы они помогли ему доказать его обвинения – что тут было какое-то преступление, которое могло бы сделать завещание недействительным.

      Что, если моя мать как-то угрожала Антону? Что, если все обернется каким-нибудь гадким образом и Коннор сумеет вытащить на свет прошлое моей матери или выставить нас охотницами за состоянием? Винодельни Маурицио были знамениты. Там, в Америке, это может стать скандальной историей.

      Бедный папа. Если он узнает правду, это его убьет.

      – Меня тошнит, – сказала я, опуская голову между колен.

      – Принести вам что-нибудь?

      – Нет.