Темное прошлое человека будущего. Евгений Чижов

но перед тем, как лечь, он сказал, что после такого количества сладкого ему необходимо почистить зубы.

      – Врач, который меня лечил, предупреждал, что, если не буду чистить, они вылетят все к чертовой матери. Представляешь, просыпаюсь я однажды утром, а зубов как не бывало. Пустота во рту, прохлада…

      Я дал ему свою запасную зубную щетку, он ушел в ванную и скоро позвал меня оттуда.

      – Посмотри, сколько у меня крови из зубов течет! Никогда столько не бывало! Паста из белой стала вся красная!

      – Это не из зубов, а из десен. У тебя пародонтоз, обычное дело, от этого не умирают.

      – Не умирают? Ты думаешь? Сразу, может быть, и не умирают, а постепенно, со временем. Кровь-то истекает, сочится по капле, и ничем ее не остановишь. Я чувствую, как во мне с каждым днем крови все меньше и меньше. Скоро совсем не останется, кончится вся. И дело это совсем не обычное, так много из меня никогда раньше не текло… Можешь мне поверить, что это что-нибудь да значит…

      Мы легли спать, я потушил свет и спросил:

      – Что может значить пародонтоз?

      – Медицинские названия ничего не объясняют. Кровь всегда означает кровь. Резню, убийство… Точнее я не знаю… Мое дело давать знаки, а не толковать их… Может быть, войну – гражданскую, например…

      Голос Некрича, к которому я уже привык, показался в темноте вдруг совсем незнакомым.

      – Ладно, спокойной ночи.

      – Спокойной ночи, – ответил он.

      За этот вечер у меня сложилось впечатление, что я знаю его давно, по крайней мере несколько месяцев, – но стоило погасить свет, как оно исчезло.

      – Игорь… Эй, Игорь… Игорь, ты спишь?

      Я не откликался, но чувствовал, что дрожанье век выдает меня. Некрич, кажется, вполне способен был разглядеть его в почти полной темноте комнаты, слабо освещенной сквозь занавески фонарем с автостоянки напротив.

      – Врешь, ты не спишь, я же вижу.

      – Сплю.

      – Ага, не спишь, я же говорил. Вот и мне не спится, я после этих фильмов никогда уснуть не могу.

      – Сколько времени?

      – Откуда я знаю… У тебя здесь где-то часы тикают.

      – На столе. Только свет не зажигай.

      – Половина четвертого вроде. Мне уж точно не заснуть. У тебя снотворного нет?

      – Нет.

      Я услышал, как раскладушка заскрипела, и увидел в полутьме, что Некрич сидит, накинув на плечи одеяло.

      – Правильно, снотворное – вредная гадость… Ирина тоже всегда без снотворного засыпала, запросто. Придет в час, в полвторого, начнет мне рассказывать, где была, а сама уже так спать хочет, что раздеться как следует не может, в чулках своих путается, из платья выбраться не в состоянии, так и падает на подушку, все с нее свисает, полуснятое, я уже потом стягиваю, она даже не просыпается, только бормочет чего-то там во сне… Но поцеловать меня на ночь никогда не забывала, даже если совсем уже спала и глаз не могла раскрыть… На ощупь… Спиртным от нее, конечно, несло так, что вся комната