Возмездие за безумие. Елена Поддубская

где в разбитом палисаднике стояло несколько лавочек. – Там такое творится! Сначала пьют вместе, потом девицы кричат, просят о помощи. Егор как-то позвонил в милицию, так потом одна из девиц нас же и обвинила. А недавно какому-то живот вспороли… Жуть даже днём! Первого сентября утром старшеклассники шли в школы в бантах и с цветами – гордость страны, любо-дорого поглядеть. А уже в три часа дня устроили под окнами массовую драку. И знаешь, что самое страшное? Дерутся ведь насмерть. И даже девчонки. Столько крови было! Милиция приехала через сорок минут после вызова, когда скорая уже увезла пострадавших.

      – Да, что там говорить? Беда… Давно надо снести этот ваш палисадник.

      – Всё не снесёшь, Раечка. Тут как-то по-другому действовать надо. Авторитет милиции поднимать, что ли… Не знаю. Понятно только одно: беспредел вокруг. Так хочется куда-то улететь и ничего этого не видеть, – рассуждая про беды страны, про несчастье в её доме Катя не ведала.

      Как-то апрельским вечером этого же две тысячи первого года Егор проиграл всю зарплату. Домой он шёл с пустыми карманами и желанием во всём признаться жене, но в арке встретил выходящего из подъезда Анатолия. Вид у того был страшный: глаза горели в бешенстве, с губ срывался отборный мат, ширинка штанов была застёгнута не до конца, тенниска сзади вылезла из-за пояса. На соседа Анатолий накинулся, как жаждущий на воду.

      – О, Егор… Пошли ко мне в гараж: поговорить надо – край.

      У Иванова у самого был край. Поняв по темному кухонному окну, что жены дома ещё нет, Егор согласно махнул головой.

      Откупоривая пиво, купленное по дороге, Анатолий принялся жаловаться на то, что Раиса требует отвезти её рожать в Испанию. Ей было безразлично, что дела у мужа идут отвратительно. Политики душили конкурентов налогами так, что ему пришлось избавиться от купленных под сдачу складов и паркингов. Когда Ухов замолчал, Иванов неожиданно стал делиться своими проблемами.

      – А знаешь, что, Егор, – вдруг предложил Анатолий, – давайте-ка приезжайте на месячишко к нам в Барселону. За такой срок можно запросто отвыкнуть от любой привязанности. Я вон, помню, месяц не курил, так потом начинать не хотелось. Правда, все равно начал…

      – В какую Барселону? Ты же сказал денег нет, – Иванов даже дышать стал тише – представил, как обрадуется Катя; им так и не удалось до сих пор побывать за границей. Ухов потёр носком мокасины от Хьюго Босса железное перекрытие смотровой ямы, у которой они сидели за столиком. Тут же была прилажена этажерка для инструментов, но они валялись повсюду.

      – С бабой мне, Егор, никак не сладить: с утра до ночи твердит: «Рожу испанца, рожу испанца» … Дура. Что с неё взять? – Иванов согласно покивал, поднял с утоптанной земли отвёртку, аккуратно положил на полку. Анатолий на такую аккуратность только рукой махнул – заботы у него были явно не те. – Всё равно придётся продавать однокомнатную. Врачи по УЗИ сказали – сын, – теперь Ухов говорил гордо и даже улыбался. Пиво