Часовая башня. Владимир Владисирович Бойко

скорее простонал, чем крикнул боцман, со всей силы ударив немалых размеров кулаком по лицу случайно выстрелившего в попытке отъёма у него пистолета матроса.

      Тот сразу обмяк, и повис на руках всё ещё державшего его кондуктора.

      – В ногу угодил мерзавец, отпустил руку потерявшего сознание и тут же рухнувшего на палубу матроса 2-ой статьи боцман.

      Бунт был подавлен. Теперь дело оставалось за малым; дать команду унтерам начать расследование. А, они, были так же, как и остальные офицеры заинтересованы в пресечении беспорядка. Хотя бы только с точки зрения мести, не говоря уже о простой дисциплине.

      Глава XVIII. Плюшевая игрушка.

      Гордилась своим братом, веря; больших перспектив сулило его будущее. Чувствовала его душой и сердцем на расстоянии. На девять лет младше, тянулась к нему, даже, если не брали в свои игры девочек.

      В тот день, когда случайно узнала от Вовкиной сестры, поспорили и угнали лодку, испугалась за них больше чем Варвара. Она, впрочем, и всегда была спокойна, что бы не происходило вокруг неё, не теряла душевного равновесия.

      – Это же твой брат!

      – Ну, и что с того?

      – Если утонут?

      – Не утонут. Лодку не дураки дырявую брать. Да и рыбачить не раз ходили, грести умеют.

      – Но, ведь они ж поспорили. Не просто так поплыли.

      – Глупая ты Лиза. Не понимаешь ничего в жизни. Разве ж этот их спор как-то увеличивает риск смерти?

      – Но, ведь они же, я знаю, как пить дать далеко от берега отплывут.

      – Не отплывут. А если и отплывут, то вернуться.

      – А вдруг шторм?

      – Вот тогда и посмотрим.

      Но, уже перед обедом волнение её настолько возросло, что решилась сказать своей гувернантке, учившей французскому.

      – Clara kondratievna, je vous demande de laid! (Клара Кондратьевна, я прошу вас о помощи (французский)), – как всегда нервно начала она.

      – Ah Lisaveta, ne me faites pas peur! (Ах Лизавета, не пугайте меня (французский)).

      – Они… они… – нахлынули слёзы. Дальше уже душили её не давая досказать фразу.

      – Ах! Боже мой! – передавшееся волнение так же заставило перейти на русский гувернантку.

      – Они уплыли в море.

      – Кто?

      – Alex et Vladimir, – теряясь в языках, вернулась к французскому Лизавета.

      – Quand? (Когда?)

      – Après le petit déjeuner! (Ещё после завтрака).

      – Quel cauchemar! Il faut immédiatement informer la mère. (Какой кошмар! Надо немедленно сообщить матери), – уже бежала в сторону веранды, где обычно в предобеденный час отдыхала Торбьорг Константиновна.

      – Ah Madame. Quelle horreur, Alex est emporté dans un bateau en haute mer. (Ах Мадам. Какой ужас, Алекс унесён в лодке в открытое море).

      Любила эту дачу больше чем имение под Киевом. Но, осенью бывали там каждый год. Лето же проводили у Ладоги. Местная природа напоминала о Швеции, куда ездила однажды в детстве, но, помнила о ней, как о некоем месте на земле, где всегда царит лето. Бескрайние луга, равнины, местами ощетинившиеся скалами, озёра и реки. Сколько раз уговаривала Якова Карловича съездить в эту волшебную страну. Но, всегда у того находились