Часовая башня. Владимир Владисирович Бойко

пять лет. Ни разу тот не давал повода усомниться в своей честности.

      Вход на трап был заметён лёгкой позёмкой. Дневальных нигде не было. Кто угодно мог пробраться при желании на крейсер, где он провел часть своей жизни в долгих морских походах. Теперь же стоял, прислонённый к причалу, будто брошенный на произвол судьбы. Еще никем не подобранный, но, надеющийся, что всё же образумятся те, кто пока жил в его чреве, согреваясь теплом за бронированными бортами, словно глисты в кишечнике сохраняя микрофлору для лучшего пищеварения.

      Пищеварения!?

      Ну, да, именно пищеварения, ибо на что ещё теперь были способны все эти, когда-то беспрекословно исполнявшие команды, в основном бывшие крестьяне и самую малость рабочие – теперь матросня, как сами себя прозвали не без помощи и влияния со стороны,

      Только пустой, отученный от способности самостоятельно позаботится о себе мозг легко принимает любые мало-мальски похожие на истину учения, не в силах справиться с аналитикой, не будучи способен думать, так, как был лишён этой возможности столетиями.

      Рабский народ. Но, он не может уже без него. Весь его род, много поколений не просто жил бок о бок с ним, но и служил одному делу – защите отчизны, что стала одной общей с каждым из носителей фамилии Курштайн.

      – Дневальный! – крикнул в темноту октябрьского вечера, осторожно, чтоб не навернуться на покрытых льдом, присыпанных снегом, ступенях трапа ступая вверх.

      Никто не отозвался в ответ.

      Что за чертовщина!? Неужели это действительно конец, и никогда не сможет боле считать себя полноправным членом команды крейсера, что неоднократно спасал за своей бронёй, давая возможность причислять себя к великому Русскому флоту?

      Откуда-то раздавался звук гармони, развязный явно пьяный смех. Не останавливаясь шёл в офицерскую кают-компанию в надежде не только доложить о своём прибытие, но, и встретить знакомые лица. Они так были нужны ему сейчас. Не желал видеть, прятался от стремительно становящимися для него противными, лиц матросов. Не то, чтоб боялся их, неоднократно слышав об инцидентах на других кораблях, но не хотел вот так, в один вечер портить себе последние остатки надежды на лучшее. К тому же, ещё полон был тепла, пусть и совсем недавно купленной отцом, но, уже такой родной квартиры в Выборге.

      В глубине коридора виднелся свет.

      Кают-компания была полна, согрела догадка.

      Ускорил шаг.

      Глава XIII. Инга.

      Женщины никогда не показывали своего желания в стремлении познакомится с ним. Взрослея, не сразу стал понимать это. Поначалу считал; не интересен им, в отличие от своего окружения, что пользовалось явной симпатией слабого пола. Ещё в школе начал понимать; чем меньше внимания уделяет им, тем больше вызывает желания общения. Но, боялся, не справится, не сможет быть таким, как те, кто легко находил общий язык с одноклассницами, крутя романы в закоулках школьного двора, или прячась за гаражами, пытаясь поцеловаться, или обнять провожаемую девочку.

      С какого-то момента