Отделы. Эдуард Дроссель

открытое лицо, чистый и бесстрастный взгляд, прямая осанка и ни грамма лишних эмоций – не хуже акцента выдавали в Руфусе Донахью типичного британца (какими Бретт привык представлять себе типичных британцев). Старший агент был тщательно ухожен и аккуратно причёсан, словно потомственный аристократ, а не чиновник государственного ведомства, работающий за зарплату.

      Машина неспешно катила по улицам ночного Нью-Йорка. Бретт задумался о парадоксальности того, что творится – где-то в темноте людьми питаются запредельные твари, а люди спят или зависают в ночных клубах и в ус не дуют. Эти размышления заставили его снова вспомнить кузена Терри и Бретт постарался усилием воли отогнать все лишние мысли, как привык делать на службе. Единственное, что его сейчас должно волновать, это действительность и факты. Факт номер один: существуют некие запредельные ночные твари, которых какая-то «Лямбда» называет имаго. Бретт воспринял эту новость так, словно она была самой заурядной, вроде сообщения об очередном сумасшедшем террористе, которого требуется обезвредить. Остальное предстояло прояснить.

      – Эта травма… Как вы её назвали? – спросил он.

      – «Травма прозрения».

      – Вот-вот. Можно о ней поподробнее?

      Агент Донахью глубоко вздохнул, как бы решая, с чего начать.

      – Люди постоянно травмируются, – заговорил он. – Каждый день в больницах выстраиваются километровые очереди из тех, кто себе что-нибудь сломал, выбил, вывихнул, проткнул или отрезал. Какая-то часть травм приходится на голову и в той или иной степени затрагивает мозг. И лишь в единичных случаях травма головы становится «травмой прозрения». С мозгом при этом что-то происходит и человек получает способность видеть имаго, монстров из ночного кошмара. Но травма обязательно должна быть связана с затылочной частью, где расположен зрительный центр. Как показывает практика, травмироваться подобным образом проще всего на войне.

      – А вы на какой войне травмировались? – поинтересовался у агента Донахью Бретт.

      – Не на войне, друг мой. Со мной случилась другая история. Как ты должен был заметить, я родом из Англии. Пока весь мир не захлестнуло волной исламского терроризма, нам не давали покоя другие террористы – ирландские. Однажды ИРА взорвала очередную бомбу на вокзале, а мне не посчастливилось при этом очутиться поблизости. Я был тогда ребёнком, так что можно сказать, я вижу имаго почти всю свою жизнь… Ну, а теперь вот я обосновался в Америке!

      Руфус Донахью покосился на Бретта.

      – На тот случай, если ты всё ещё думаешь, что видел галлюцинацию, сообщаю: это не так, друг мой, ведь я видел то же, что и ты, а галлюцинации так не работают.

      – За меня не волнуйтесь, – сказал Бретт.

      Кивнув, агент Донахью продолжил:

      – Мы должны воздать хвалу небесам и сильным мира сего за повсеместное развитие и внедрение информационных технологий. В былые времена мы с тобой, возможно, никогда бы не встретились. Твоё личное дело – бумажное личное дело – было бы заперто