Отделы. Эдуард Дроссель

А ещё он был умным и действительно много знал – и об имаго и вообще по жизни. Вобщем, они притирались друг к другу несколько дней и в конце концов притёрлись, образовав слаженную и прекрасно функционирующую пару полевых агентов.

      Возможно кто-нибудь на месте Бретта пребывал бы в смятённых чувствах от столь резко изменившейся жизни и всего мировоззрения в целом, но только не он. Гейслер по-настоящему увлёкся новым занятием. Когда ты бывший «Морской котик» и у тебя есть глубочайшая уверенность в том, что твоя работа самая важная и нужная в мире, то выполнять её – сплошное удовольствие. А работа фактически заключалась в патрулировании пустынных ночных улиц и в ожидании того, что затылок начнёт пульсировать от нового чувства, навязанного «травмой прозрения».

      – Не очень-то эффективно, ты не находишь? – буркнул Бретт как-то раз ближе к утру, когда они с Руфусом Донахью за всю ночь не почувствовали ни одного имаго.

      – Альтернативы, друг мой, увы, нет, – печально ответил старший агент.

      – Каков радиус… э-э… радара? – Бретт похлопал себя по затылку. – Как далеко я могу почувствовать имаго?

      – В пределах одного городского квартала. Обычно этого бывает достаточно, чтобы прибыть на место и поспеть к самому концу трапезы, а затем со спокойной душой отправить имаго в иной мир… Кстати, колесить только по городу не обязательно, мы вольны ехать куда угодно. Ты же не думаешь, что имаго кормятся лишь в перенаселённых мегаполисах? Уверяю тебя, их можно встретить и в провинции. В нашу, так сказать, юрисдикцию входит территория всей страны…

      В последующие дни и недели они так и делали – не ограничивались только Нью-Йорком, выезжали за его пределы и колесили по всему атлантическому побережью от Огасты до Ричмонда. Руфус Донахью оказался прав: имаго встречались везде. Это происходило не каждую ночь, но тем не менее происходило. В офис «Лямбды» агенты практически не заглядывали. Поначалу это немного смущало Бретта.

      – Разве мы не должны ежедневно отчитываться перед директором Окли? – спросил он однажды.

      – А я отчитываюсь. – Руфус Донахью открыл бардачок и продемонстрировал электронный планшет. – Для чего, по-твоему, изобрели электронную почту и вай-фай?

      Многолетний опыт в «Котиках» помог Бретту довольно быстро приноровиться к отстрелу имаго. Задача действительно была несложной. Рассчитывая на человеческую слепоту, имаго совершенно не таились. Не было необходимости в многомесячной предварительной разведке и сборе данных, не было нужды проникать в укреплённое убежище с несколькими контурами защиты, в обеспечении надёжного прикрытия и т. д. Затылок начинал пульсировать, Бретт определял направление, в котором чувствовался имаго, спокойно подходил, дожидался конца трапезы и стрелял из излучателя Теслы.

      Всякий раз нажимая на спуск, он мысленно представлял кузена Терри, падающего замертво, и когда имаго издавал свой предсмертный крик, по телу Бретта разливалось блаженное тепло от чувства удовлетворённости: