Тегеран-82. Война. Жанна Голубицкая

было и впрямь дивное – малиновое, с приспущенными рукавами-фонариками, оставляющими плечи оголенными, и с длинной присборенной узкой юбкой, как у русалки. Я влюбилась в это платье в ту же секунду.

      – Какое красивое! – сказала мама. – Тебе пойдет! Может, примеришь?

      Я молча уставилась на папу. На Шемран нас привез он, отпросившись с работы. Примерять платье – значит, ждать, пока торговец достанет его из-под потолка специальной длинной палкой, пока отведет меня в примерочную кабинку, пока я его надену и все меня рассмотрят… А нам еще за джинсами идти.

      – Платье хорошее, – согласился папа. – Но давайте не сейчас, а то я опоздаю на совещание. Сейчас купим джинсы, как планировали, а за платьем приедем еще раз, время до дня рождения еще есть.

      Мы быстро нашли подходящие джинсы, благополучно их купили и папа отвез нас с мамой домой, а сам уехал на свое совещание.

      Платье с Шемрана не выходило у меня из головы, а дней до моего первого юбилея, на который я могла бы его надеть, оставалось все меньше.

      Я понимала, что с началом войны закончилось то время, когда мне покупали платья даже на самой дорогой улице Джордан. Видела, что через год с лишним новой власти в Тегеране что не исчезло, то подорожало. Знала, что родители готовятся к появлению второго ребенка, которое потребует дополнительных затрат, а папа мечтает о «Волге», которую мы купим, когда закончим командировку. Иногда мы все вместе представляли, как будем ездить на ней в гости к бабушке и на дачу к маминой подружке тете Наташе. Своей дачи у нас не было, о ней пока даже не мечтали.

      Все это я прекрасно понимала… но Шемран же – не бульвар с дорогими магазинами, а базар, где все намного дешевле! И я все-таки рассчитывала получить платье. Но молчала, ожидая, когда мама сама о нем заговорит, раз уж она его узрела и предложила первая.

      Наконец, через пару дней о платье вспомнили – но не мама, а папа. Он предложил съездить за ним на Шемран. Но тут мама решительно заявила, что это лишнее, у меня и так много тряпок, а носить их некуда. Не по двору же бегать в таком роскошном платье!

      Папа промолчал, с мамой спорить было нельзя, а тем более, с беременной. Я закусила губу от обиды, но тут же вспомнила историю с ледянками. Раз в тот раз мама решила, что погорячилась с известием о том, что у нас имеются опасные для моей жизни ледянки, и предпочла без объяснений увильнуть от снятия их с антресолей, может, в этот раз она тоже сначала указала на платье, а потом сообразила, что это лишняя трата денег?! В любом случае, другого объяснения ее поведению у меня не было. Не будет же взрослая беременная мама нарочно дразнить ребенка, готовящегося к своему первому в жизни юбилею?!

      А за два дня до праздника, на который я пригласила Ромину с Роей и всех бимарестанских детей, на меня посыпалось столько подарков, что я и думать забыла о том платье!

      Началось с того, что с утра мы с мамой пошли в ее приемный покой за какими-то нужными ей бумажками. Каждый день на работу мама уже не ходила. Там, как всегда, были