Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1. Борис Яковлевич Алексин

всего, военнослужащих…

      Так рассказывала своему новому сыну его вторая мать. Под её рассказ, показавшийся ему, хотя и интересным, и даже немного страшным, но не очень вероятным, Боря начал задрёмывать. Ведь к 1923 году в центре России, где он до этого жил, уже стали забывать о каких-либо белобандитских отрядах, а о таких диковинных, приходящих из-за границы, не слыхали и вовсе. Поэтому слова мамы не произвели на дремлющего мальчишку большого впечатления.

      Но едва она окончила свой рассказ, поцеловала Борю в лоб и поправила на нём одеяло, поднялась с пола и пошла в свою комнату, где уже давно спал Боря-маленький, как вдруг где-то совсем рядом гулко щёлкнул винтовочный выстрел, через несколько секунд немного дальше – другой, затем ещё и ещё. Перестрелка усилилась. Очевидно, она происходила совсем недалеко – где-то в районе здания ГПУ, находившегося шагах в трёхстах от их дома. Через несколько минут послышались выстрелы и со стороны военкомата.

      При первых же выстрелах вся дремота с Бори слетела. Он вскочил на ноги и бросился в комнату отца и матери.

      – Мама, что нужно делать? – испуганно спросил мальчик, на ходу натягивая штаны. А та, перепугавшаяся не меньше его (такой близкой перестрелки ей слышать ещё не приходилось), сумела взять себя в руки. Наскоро побросав на пол снятые с вешалки пальто и шинель отца, она приказала:

      – Бери Неню (так в семье звали Женю), укладывай его у себя на полу, расправь там же все эти вещи и папину шинель, я сейчас перенесу туда Борю и Люсю, будем лежать там, пока не кончится стрельба, на полу безопаснее.

      Мальчик так крепко спал, что даже и не заметил переселения, а проснувшаяся Люся встревоженно шептала:

      – Мама, что это?

      – Ничего, ничего, иди-ка, ложись рядом с Борей, на полу поспите, здесь удобнее…

      Девочка, видимо, спрашивала сквозь сон, не сознавая того, что происходило вокруг, и потому, как только ей была подсунута под голову сброшенная матерью подушка, опять спокойно уснула. Не спали только Боря-большой и мама, они легли с краешка полушубка.

      Всё, что мы только что описали, происходило в абсолютной темноте, притом так быстро, что заняло, наверно, меньше времени, чем то, которое потребовалось, чтобы про это рассказать. Анна Николаевна действовала так уверенно и энергично, как будто бы в подобной обстановке ей приходилось бывать ежедневно. И только тогда, когда все ребята были на полу, и она сама примостилась рядом с Борей-большим, страх, подгонявший её, дал себя знать – она вдруг стала дрожать.

      Боря, ощутивший эту дрожь, сдвинул с себя одеяло и, накрывая им мать, сказал:

      – Мама, ты озябла, ложись лучше в середину…

      – Да нет, нисколько я не озябла, а просто боюсь. Ведь я страшная трусиха, выстрелов очень боюсь, а тут эта стрельба так близко. Ну да на полу в нас не попадут: тут и стены толстые, да и пули выше будут лететь. Спи, Борис, спи, – она придвинулась ближе к сыну и обняла его рукой.

      Но