Мой милый доктор. Елена Космос

за что, и она сама станет «психически неустойчива»? Какой из нее тогда советчик?

      Возможность неявки Риммы Эдуардовны на «Чехов» не рассматривалась вообще, но ближе к шести часам этот вопрос завис над Виалетой дамокловым мечом. Девушка нервно мерила шагами палубу, не сводя глаз с трапа, как будто крупная женщина, вроде Сватко, могла проскользнуть на корабль незамеченной.

      Последний предупредительный гудок разрезал насыщенный влагой воздух над рекой.

      Захарова вздрогнула и инстинктивно вцепилась руками в отполированный пассажирами бортик судна – ее попутчица так и не появилась.

      Матросы проворно убирали трап, спеша заняться другими насущными делами. Виалета схватила одного из них за рукав:

      – Вы можете подождать еще минуту? Моя знакомая опаздывает, но она точно должна прийти.

      – Кто должен был прийти, тот пришел, – грубовато буркнул матрос, опахнув девушку стойким запахом перегоревшего алкоголя. – Отпустите, у меня работа. Вы мешаете. Отправлялись бы лучше в каюту, чем болтаться на палубе. Глядишь, ваша пассажирка уже там.

      – Да, конечно, – согласилась Виалета и выпустила из рук грубую ткань форменной одежды.

      Совет матроса не лишен смысла. Римма Эдуардовна наверняка пришла раньше нее, бродила где-нибудь по кораблю, знакомясь с сегодняшним местом работы и сейчас непременно дожидается ее в каюте. Господи, она зря волновалась.

      Каюта, однако, оказалась запертой на ключ, и следов пребывания в ней попутчицы – не нашлось.

      Виалета в отчаянии заломила руки.

      Римма Эдуардовна обещала помочь, и она не могла солгать. Ей же ничего не стоило прокатиться на корабле. Или стоило?

      Она, Виалета, даже не выслушала возражения доктора, когда та пыталась отказываться. А ведь у нее есть личная жизнь, какие-то свои дела и планы. Почему Римма Эдуардовна должна все бросить и пожертвовать выходными ради истеричной пациентки, у которой девять пятниц на неделе?

      Придется выпутываться самой.

      Вернее, быть сторонним наблюдателем и упиваться своим горем, чтобы не наделать глупостей и не ухудшить и без того паршивую ситуацию.

      Решено, она отметит слияние «Феникса» и «Магната» в одиночестве, среди молчаливых стен каюты, и скрасит свое общество разве что бутылочкой вина.

      Грустно улыбнувшись своему отражению в иллюминаторе, Виалета направилась в кафе-бар.

      – Дайте бутылку сухого красного, – смущаясь, обратилась она к бармену, когда подошла к стойке.

      Господи, на кого она похожа? На пропойцу, который не может ограничиться фужером?

      – На вынос не даем, – заучено проронил бармен, с интересом разглядывая одинокую пассажирку. – Плеснуть вам в бокальчик здесь? У нас есть великолепное французское Шато Бессон. Так как?

      Виалета окинула рассеянным взглядом кафе с рядами столиков, расставленных вдоль стен.

      Не будь она в таком подавленном состоянии, наверняка уделила бы внимание настенным изображениям, прослеживающим историю русского флота от длинных беспарусных