Растяпа. Почетный гость. Анатолий Агарков

шины, сухозаряженные аккумуляторы, запчасти на экскаваторы и прочее, прочее, прочее…

      Взял за правило не торговаться с партнерами, но всегда, выписывая счета покупателям, прибавлял к стоимости товара и транспортным расходам десять процентов наценки – это была моя маржа. Другими словами, из одной поездки, если машина была загружена в оба конца (а так чаще всего и было) я привозил двадцать процентов чистой прибыли. И никаких налогов! Согласитесь – так можно работать…

      Обо всех этих товарных оборотах кроме меня знал только один еще человек – мой сын-студент, чьи советы я начинал ценить все больше и больше, хотя зрелой мудрости в них порой не было ни на грош. Виктор служил мне чем-то вроде резонатора и в этом качестве – при отсутствии критиков и консультантов – был совершенно незаменим.

      Всякий раз, бывая в Челябинске, старался встретиться с ним – перекусить и поделиться новостями. Однажды наследник явился на рандеву, хлюпая носом – простыл однако. Пытаясь его утешить, сострил:

      – Ничего страшного. Если будешь усердно лечиться, через неделю все пройдет. Если совсем не будешь лечиться, то на день или два раньше. Так что отдай себя в руки тем, кто захочет заниматься твоим лечением, а сам просвещайся, читая книги.

      Кафе однако мы посетили – пообедали, посидели, поговорили. Кстати, обсудили новое замужество его мамы. Я видел молодоженов однажды вместе – рыжий и молодой Витин отчим мне не понравился. Но, как говорится, выбор не мой. К тому же бывший афганец – человек, уважаемый государством. Ольга Викторовна подарила ему дочь, а Вите сестренку Олю. Но отношения Кандагарского ветерана с пасынком оставляли желать лучшего. Витя по-прежнему жил у бабушки с дедом.

      – Что не делите? – поинтересовался я. – Любовь мамы?

      Сын дипломатично пожал плечами:

      – Разногласия между нами больше… теоретические.

      – И сильно расходитесь в философских спорах?

      – Достаточно, – сжал он губы.

      – Надеюсь, софистские споры не переходят в рукопашную? Не забывай – он муж твоей мамы, а, стало быть отчим: по сути, второй отец. Тебе не следует прикладывать к нему кулаки.

      Однако Виктор не только был сыном своей мамы, но и внуком благородного идальго Виктора Киприяновича Крюкова. Он не мог смотреть спокойно на подонка, поднимающего руку на женщин. Тем более, что эти женщины – его мать и маленькая сестренка…

      – Мама тянет семью изо всех сил – на трех работах работает. А этот упырь совсем спился, и у него временами свистит фляга.

      О боги! Мне совсем расхотелось продолжать разговор на эту тему – если не можешь ничем помочь, то и не к чему это знать. Виктору, впрочем, тоже. Мы надолго примолкли.

      От же судьба наша! Я её на руках носил и души не чаял – ей было мало. Понесло во все тяжкие. Первый сожитель ревновал и бил её, над мальчиком издевался. Да так, что сын теперь мечтает где-нибудь изловить и как следует проучить бывшего сидельца Куликова. Второй, подсадив свою печень хлоркой в Афгане, теперь